– Здравствуй.

– Я бы встала, но мне не советовали, – она кивнула на кресло, встроенное в одну из стен каюты. – Может, ты присядешь?

– Мне и так хорошо.

Миг она всматривалась в меня пристальней, возможно, оценивая. В том, как она это делала, виделся намек на Сильви Осиму – достаточный, чтобы внутри меня что-то скрутилось. Затем, когда она заговорила и лицо переменилось, все пропало.

– Как я поняла, нам скоро придется уходить, – сказала она тихо. – Пешком.

– Возможно. Я бы сказал, у нас есть еще пара дней, но в итоге все зависит от удачи. Вчера вечером здесь уже был воздушный патруль. Мы его слышали, но он не подходил близко и не заметил нас, потому что они не могут брать на борт технику, чтобы сканировать на предмет теплового излучения или электронной активности.

– А, значит, хотя бы это не изменилось.

– Орбитальники? – я кивнул. – Да, они работают по тем же параметрам, когда тебя…

Я осекся. Повел рукой.

– Как всегда.

Снова долгий оценивающий взгляд. Я смотрел в ответ пустыми глазами.

– Расскажи, – наконец сказала она. – Сколько прошло. В смысле, после Отчуждения.

Я помялся. Это было похоже на шаг через порог.

– Прошу. Мне нужно знать.

– Почти три сотни лет, по местному, – я снова повел рукой. – Триста двадцать, если точнее.

Мне не нужна была тренировка чрезвычайного посланника, чтобы прочитать то, что было в ее глазах.

– Так долго, – пробормотала она.

Жизнь – она как море. Вокруг гуляют трехлунные волны, и если пропустишь хоть одну, то она оторвет тебя от всех и всего, что тебе дорого.

Доморощенная морская философия Джапаридзе. Но вгрызалась она глубоко. Хоть ты головорез из Семипроцентных Ангелов, хоть тяжеловес из семейства Харланов – кое-что на всех людях оставляет одинаковые следы от зубов. Хоть ты гребаная Куэллкрист Фальконер.