– Для войны нужны двое, Тод. Если Первые Семьи согласятся на условия неокуэллистов, проведут реформы – что ж, – я развел руками. – Тогда не вижу, зачем вообще понадобится восстание. Может, тебе лучше с ними побеседовать.

Нахмурился.

– Зачем ты так говоришь? Не рассказывай, что повелся на их бред.

Я помолчал.

– Не знаю.

– Не знаешь? Это что еще за гребанутая политическая философия, Так?

– Это вообще не философия, Тод. Это просто ощущение, что, пожалуй, с нас всех уже хватит. Пожалуй, пришло время подпалить этих сволочей.

Он наморщился.

– Не могу это позволить. Прости.

– Тогда почему просто не призовешь гнев Корпуса и не прекратишь тратить время?

– Потому что я, сука, не хочу, чтобы сюда ввалились посланники, – на его лице появилось внезапное краткое отчаяние. – Я сам отсюда, Так. Это мой дом. Думаешь, я сплю и вижу, как бы превратить Харлан в очередной Адорасьон? Очередную Шарию?

– Очень благородно, – Яд оторвалась от наклонных окон, подошла к столу и ткнула в инфополе. Вокруг ее пальцев заискрились красный и сиреневый цвета. – И какой план боя, мистер Совесть?

Его глаза забегали между нами, остановились на мне. Я пожал плечами.

– Вопрос логичный, Тод.

Он колебался. Мне вспомнилось, как пришлось отдирать собственные онемевшие пальцы от троса под марсианской крепостью в Текитомуре. Он сейчас отпускал преданность чрезвычайным посланникам длиною в целую жизнь, и мое отозванное членство в Корпусе было слабым оправданием.

Наконец он хмыкнул и развел руками.

– Ладно. Вот тебе новости, – он ткнул в меня пальцем. – Тебя продал твой дружок Шегешвар.