«Кстати, — подумала Скади с внезапным интересом, — а как на схеме выглядит саркофаг?»

Она выделила в кубе первый грузовой, дала минимальный масштаб и включила режим «full». В этом режиме можно было рассмотреть даже чью-нибудь утерянную пуговицу в твиндеке. В качестве неорганического объекта, разумеется.

Странно — саркофаг на схеме выглядел как невыразительное белесое пятно, не имеющее четких очертаний. Но белесое, а не синее. И при этом — бесформенное. Эдакий неправильный овал-эллипс.

Получалось, что компьютер считал саркофаг ни живым, ни неорганическим. Ни тем, ни другим, либо же и тем, и другим одновременно.

Скади знала, что «живого» а’йеша биодатчики принимают за подвижный неорганический объект. То есть показывают четкие очертания чужого в скафандре, и метка в толще экрана формируется нейтрального полупрозрачно-серого оттенка. Выходит, саркофаг — нечто похожее, но с примесью органики? Правда, недостаточной для того, чтобы счесть его живым.

«Вот те раз! — подумала Скади. — Что же это получается? Саркофаг — это сама по себе форма жизни? То-то Коллега так беспокоится, чтоб его не вскрывали! Вряд ли любой, хоть органической, хоть нет, форме жизни вскрытие принесет какую-нибудь пользу. Прям как в анекдоте может произойти: «Вскрытие показало, что пациент умер в результате вскрытия…»

Значит, в Галактике обнаружилась вторая форма неорганической жизни… Неудивительно, что Коллега так дорожит этим чешуйчатым чудом.

«Стоп-стоп-стоп… — Скади схватилась за щеки и медленно откинулась на спинку кресла. — А из чего, собственно, следует, что обнаружилась в НАШЕЙ Галактике? Конечно, в ней хватает неисследованных планет. Но все они имеют статус незаселенных. Пять высших рас союза за тысячи лет избороздили Галактику вдоль и поперек и зарегистрировали практически все разумные расы. Саркофаг может оказаться формой жизни ИЗВНЕ. Из другой галактики».

Следующая догадка окончательно вогнала Скади в непродолжительный интеллектуальный ступор.

«Черт возьми! А вдруг это нетленный? Живой враг? Плененный или предавший своих?»

Скади представила, сколько могут отвалить за живого нетленного определенные организации шести высших рас, и ненадолго потеряла способность к связному мышлению.

Пятьдесят миллионов пан по сравнению с этим — медный грошик.

Через пару минут она взяла себя в руки. Медведя нужно сначала выследить и убить, а потом уж делить его шкуру. Ни одного доказательства нет, что саркофаг — это нетленный. К тому же считалось, что нетленные — форма жизни чисто энергетическая и всякого субстрата лишена. Саркофаг же имеет явно корпускулярную основу, а о волновой составляющей его бытия можно пока лишь гадать. Причем наверняка бесплодно. Но опять же вполне возможен вариант, что нетленный в саркофаге просто заперт. Тогда действительно не стоит открывать эту шкатулочку с джинном внутри.