– Далеко это?

– И сотни верст не будет, дня за два доберетесь.

– Ты уверен, братец, что мальчишка в безопасности? Не ищут ли его уже?

– Не тревожься, Михаил, ничто на это не указывает. А даже если б искали, то зря, что ли, ты через Тверь такой крюк давал? Подумают, что Димитрия вывезли в Валаам аль в Ладогу, чтоб укрыть в одном из тамошних монастырей.

– Добро, с Божьей помощью все сделаю как надо. Будешь в Москве, кланяйся нашим.

Они еще немного поговорили о каких-то домашних делах и начали прощаться. Димитрий, переступая по бревну, вернулся к своей комнате, залез в окно и юркнул в постель. Кучер еще не появился, и это его обрадовало: нужно было многое обдумать в тишине.

«Кое-что проясняется, – размышлял он, – похоже, мне в будущем причитается какое-то наследство, а некий Василий сам на него метит и потому за мной охотится. Гость этот, Федор, явно брат моего Михаила Никитича. И оба они в сговоре против таинственного Василия, хотят мне помочь и спрятать меня от него. Есть еще какой-то Щелкалов, он тоже на их стороне. Договорился, чтобы меня укрыли в монастыре. Но кто же они и почему хотят меня спасти? Надеются себе что-то урвать? А может, друзья моего отца? Видимо, уже покойного, раз наследством сейчас владеет мой старший брат. А Василий и этот, как его… Борис… они, похоже, наши родственники. Да, вроде бы все складывается… А наследство-то явно не маленькое, раз из-за него поднялась такая кутерьма».

Скрипнула дверь, и вошел Прохор. Внимательно посмотрев на Димитрия, он закрыл окно, потушил свечу и лег на широкой лавке у двери.

* * *

Наутро чуть свет они двинулись в путь. Димитрий угрюмо смотрел на проплывающие мимо леса и поля. От его вчерашней эйфории не осталось и следа. Да, он спасся, но при этом потерял свою жизнь, и теперь его ждет монашеская келья в чужой, пугающей стране.

– Что это ты, батюшка мой, все молчишь? Как того поляка нашел, так с тех пор слова не сказал.

На глаза Димитрия навернулись слезы.

– Почем ты знаешь, что он поляк? – прошептал он, стараясь подражать русскому произношению.

– Так по одежде видать. Не о чем, право, убиваться. Уж не захворал ли ты?

– Нет, просто грустно.

– Ну-ну, – Михаил погладил его по голове, – не плачь. Вестимо, без матушки остаться тяжко, да и дядьев своих, сказывают, ты любишь. Ничего, Бог даст, еще свидитесь.

Решив, что это хорошая возможность что-то разузнать, Димитрий всхлипнул и спросил:

– Когда?

– Да кто ж его знает, – вздохнул Михаил Никитич, – то одному Господу ведомо. Но ведь ты уже не маленький, скоро девять годков тебе минет. Так что не плачь, молись и жди. А за того поляка не тревожься, я в приказную избу весть о нем послал, заберут его да похоронят по-христиански. А ежели какой посол аль гость из Речи Посполитой сейчас в Смоленске есть, так ему отдадут, чтоб туда отвез. В родной землице небось лежать-то покойнее.