Эрвин невольно сморгнул. И еше раз. И еще, видя, но не понимая. Зеркальнолицый, здоровенный дикарь — тот самый, огромный, с волосами, скрученными на затылке на манер оленьих рогов. Он стоял во весь рост, с ухмылкой, щеря на Эрвина крупные желтые зубы. Под ногой — камень, перепаханный вдоль и поперек очередями. Эрвин выругался- люто, сквозь сжатые зубы. Довернул пулемет, поймал «рогатого» сеткой прицела, мягко, привычным за сегодня жестом, спустил оба курка. Сверкнули молниями трассера, пули пропели, выбили фонтан брызг на земле. Дикарь подпрыгнул на месте, захохотал, показав замершему Эрвину средний палец. Подпрыгнул опять — смешно, дернувшись обеими ногами на месте. А потом развернулся и побежал. Большими прыжками, к бэхе, смеясь на ходу как безумный. А в руках его…

В левой руке дикарь держал длинный нож, а в правой — круглый предмет, до ужаса похожий на противотанковую гранату. Застучал, забился в руках у Эрвина пулемет. Пули запели, прошли прямо в грудь дикарю. Земля закрутилась, брызнула фонтаном у самых ног, но без толку — выше и ниже. Опять… Дикарь крутанулся на месте, опять подпрыгнул и радостно заорал. Ни одна пуля его не задела.

— Господи, помилуй… — прошептал Эрвин, наводя в третий раз пулемет… Оба ствола уже багровы от перегрева. Звонко щелкнул боек. — лента кончилась, зарядный ящик пуст. На груди дикаря, от плеча к поясу — длинная белая полоса. С алой каймой, надета торжественно, как орденская лента… На секунду… Зеркальнолицему осталось десять шагов. Эрвин понял вдруг — шестым чувством- что это на нем за трофей. Юбка содранная с той, деревенской девчонки. Той, что Эрвин оставил лежать на дворе позади, укрыв листом мятого, кровельного железа.

— Собака дикая, — прошипел Эрвин под нос. Мягкое, полированное дерево скользнуло в ладони, приклад вжался в плечо. Дикарь взмахнул рукой — правой с зажатой в кулаке гранатой. Заорал, готовясь к броску. И упал на землю. Тихо, грязным, смятым кулем. С дырой калибра 7,62 в голове. Эрвин опустил ствол. Тот самый, «Лаава Куанджало», винтовку подобранную в часовне — пригодилась таки. И, воистину, она была дамой, умеющей говорить по делу.

Эрвин передернул затвор, посмотрел на полет отброшенной экстрактором гильзы. И с удивлением сообразил, что уже мгновение ничего не слышит. Потряс сперва головой — решил, что ненароком оглох. А потом понял, что все проще — поле затихло, кончилась стрельба наконец. Птица запела вдали. А в остальном — стало так тихо…

Уарра-воин оскалился вдруг, отрывая на миг взгляд от сетки прицела. Круук, проводный унгаан получил свое наконец, таки да, несмотря на лоа и всю их магию. За дело — приставленный Абимом к Уарре шаман битый месяц не сколько работал, сколько писал Абиму доносы. И на рядовых парней, и на него, Уарру — носит де, боец великого кхорне на плече постыдную для воина татутуировку. Лучше бы он лоа своих так же ревностно ублажал — глядишь был бы жив и крестовые, там, внизу, не вытирали бы сапоги о его тело. И тысячеглазый с ним, роль наживки в засаде горе — унгаан отработал. А потом лоа съедят его череп и уйдут к Уарре, став лишь сильнее от смены хозяина. Крестовые шевелились внизу. Еще настороженно, аккуратно оглядываясь по сторонам, но — с каждой минутой все смелее и беззаботней. Вышли из амбара, поздоровались — Уарра сверху видел поклоны и церемонные пожатия рук. И начали расходится — кто куда, все дальше и дальше от входа в чертов амбар. Еще чуть-чуть… Железная машина вообще замерла, страшные стволы вертелись туда-сюда, бессмысленно уставившись дулами в серое небо. Уарра усмехнулся — тихо, одними губами, придвинул винтовку к себе. Невиданную здесь — тяжелую, снайперскую, с треногой и оптическим, мощным прицелом. Подарок Абима — проводному Уарре за отличную стрельбу. Даже отсюда, с вершины холма — сквозь линзы оптики стрелок бэхи был виден ясно. Лохматый светловолосый, нескладный парень. Рукав надорван, под глазом — синяк и лицо — все — в тонкой черной вязи свежих ожогов «тари». Раззява звездная. Даже не верится что такой мог — сейчас, у Уарры на глазах — положить в два ствола всю дикую банду Круука… Ладно, тысячеглазый с ним — думал Уарра, глядя, как ветер гоняет волосы у звездного на голове- светлые на фоне желтых и черных полос прицельной сетки. На руке чуть слышно хрипнула рация.