– Ну… – замялся комбат, не понимая, куда клонит инспектор. Неужели в министерстве решили уменьшить танковый парк батальона? – Спиноза, конечно, очень сильная боевая единица… конкретно… Но… И еще он, господин полковник, стихи сочиняет. Хорошие стихи!

– Вот именно, – кивнул Бурчага. – Очень сильная боевая единица. И это не просто машина. Стихи сочиняет, говорите, а может, и еще что-нибудь сочиняет. То есть по-своему разумная машина, которая выполняет приказы. Но тут главное не то, что она выполняет приказы, а то, что она разумная. А значит, способная, в принципе, принимать самостоятельные решения. Согласны, постмайор?

– Ну… – опять протянул Милица. – От командира экипажа никаких докладов насчет этого не поступало.

– И очень хорошо, что не поступало, – сказал инспектор и хлебнул свою смесь. Осторожно выдохнул и задал неожиданный вопрос: – Как вы думаете, постмайор, чем принципиально отличается пивной автомат от бармена?

– Ну… – немного растерялся комбат. Он машинально выпил стопку «Фортицы», вспомнил бармена из ближайшего придорожного кабака «Место встреч» и выпалил: – У автомата бороды нет!

– И это тоже, – усмехнулся инспектор. – Но я имел в виду другую плоскость разреза. Вы платите – и автомат, если он исправен, выдает вам пиво. Если оно в нем есть. Подменить пиво он не может и разбавить тоже не может. То есть другого не дано: заплатили – получили. А в случае с барменом?

– А тут есть варианты! – сообразил Милица. – Может недолить. Или вообще не нальет: мол, клиент и так слишком пьян!

– В самый корень, постмайор! – торжествующе сказал Бурчага и допил свой бокал до дна. Опять длинно выдохнул и продолжил: – Что я хотел сказать этой своей метафорической аллегорией? А хотел я сказать, постмайор, что обычное боевое устройство, получив любую команду, безоговорочно выполняет ее. В пределах, конечно, своих возможностей. А ваш Спиноза может ее и не выполнить. Что-то там у него в мозгах заскочит – и все! А теперь представьте, что такая пертурбация случится в боевой обстановке. Ну вот не пожелает он стрелять по противнику. И что тогда?

– На учениях ничего подобного не было, господин подполковник, – пробормотал Милица.

– Не было, – подтвердил Бурчага. – Но где гарантия, что и впредь не будет? Нет такой гарантии, постмайор! Что главное в боевой машине? Надежность! Экипаж должен быть уверен, что машина не подведет. А в случае с вашим Спинозой такой уверенности нет. Если у вас есть возражения, я готов их выслушать.

Милица варился в армейском котле далеко не первый год и прекрасно понимал, что его мнение в данном случае инспектора совершенно не интересует. Судя по всему, решение уже принято, и Бенедикту Спинозе в танковом батальоне больше не бывать. И не только в батальоне?