Папина официальная любовница выходит замуж, бедная маман!

Опять местные чинуши всеми силами начнут под отца своих девок подкладывать, хотя, лично его такой подход полностью устраивает. Главное, детей не наделать сдуру, но в этом он уже мастак и никогда не напивается до потери сознания и, как следствие, контроля. Да и бастард – это ничего страшного. Вон, Данку, и вовсе наследницей объявили, хотя она, реально вылитая копия Ивалье. Уж он-то это давным-давно понял, только никогда никому о своих догадках не говорил, даже сеструхе. А зачем? Зачем расстраивать единственное, почти родное ему существо.

А командующий?

Э-эх… он сам не верил, что его просто прокатили! Взяли и формально культурно послали с рекомендательным письмом отца. Он уже даже успел отписать в столицу, изумлённый такой наглостью, и ответ получить лично от матери. А коль ответил не отец, а именно мама, то, значит, всё очень серьёзно. Ему просто приказали… да-да, возвращаться.

Но как? Как, если даже дворяне, попытавшиеся в этом лагере по давней столичной традиции сойтись в благородном поединке и бывшие потом сурово, на грани рыцарской чести, наказаны и не подумали возвращаться?

Как же, дворян ни вешать ни кнутами стегать никак нельзя, а тут…

Сотня монстров, словно ножом масло, разделила беснующихся юнцов, а потом…

Ну, просто синяки и фингалы под глазами и выбитые зубы никто не считал, а вот зачинщиков поединков, причём с обеих сторон противостояния, просто привязали к столбам и прошлись кнутами по спинам, срывая полосы кожи на мускулистых спинах рыцарей.

А потом спокойный, как орк, впрочем, это и был орк, только залётный, с другого материка, но от этого ещё более страшный, спокойным голосом сказал, что это честь получить отметку от их командующего, но тут же предупредил, что последователей любителей выяснять отношения на клинках дальше будут просто вешать. И если кого-либо что-то не устраивает, то он просит их покинуть лагерь и на зачисление в отряд, уходящий в Ергонию, они могут уже не надеяться. А его лично предупредил, что его он сам посадит на кол, а потом обглодает его труп, если он ещё раз попытается взбунтовать воинов. И сказал это всё так буднично, словно каждую декаду по несколько принцев на обед себе имеет.

А народ всё прибывал и прибывал, а потом ещё и макры потянулись… Даже его людей уже запустили и теперь он остался уже один… один, совсем один.

Он бы, наверное, давно уже плюнул на всё, на все эти унижения и вернулся в столицу, тем более его звали родители.

Но именно поэтому он и не едет. Потому что позвали, как несчастного ребёнка, к тому же, незаслуженно обиженного. Даже страшно подумать какими насмешками в свете он будет награждён и каким посмешищем станет! А там, глядишь, очередная пассия пожалеет и постарается телом решить проблемы своих родственников.