— Вы здесь совсем одна? — Терис плотнее закуталась в шаль и сжала в руках теплую кружку с травяным чаем.

 На душе было гадко. Перения Драконис впустила ее сразу, едва она постучала в дверь. Ожидаемо поверила в историю про беременность и бегство от пьющего мужа-тирана, сокрушенно покачала головой, щедро положила в тарелку тушеных овощей и предложила остаться хоть на неделю, если погода не станет лучше. Она совершенно не побоялась повернуться спиной, оставив на столе обе чашки.

 — Да, дети выросли, разъехались. — Крестьянка села на свое место и сделала глоток чая, пахнущего ягодами и медом. — Муж умер давно, Сибилле только два годика было.

 Час. Еще час она сможет говорить, потом ее потянет в сон... Легкая смерть во сне — самое лучшее, что убийца может сделать для нее.

 — Я не представляю, как это возможно... — Восторг в голосе и взгляде заставил женщину улыбнуться. — Четверо детей, и... Я жила в Лейавине, Кейлию Драконис все знают и уважают... И это вы ее воспитали! А я все боялась, что одного не смогу вырастить...

 — Ну что ты, с одним будет совсем несложно. — Перения Драконис улыбнулась, показав ровные и удивительно здоровые для своих лет зубы. — А Кейлия у меня умница. Всегда такая сообразительная была, упрямая, умела на своем стоять. Столько человек ее замуж звали! Всем до единого отказала. Сказала, что в Легион хочет, как отец. Муж ведь у меня в Легионе служил, во времена Кризиса защищал Бруму. Кейлию, конечно, туда не взяли, но хоть в Лейавине граф для нее сделал исключение, принял в стражу. — Женщина вздохнула, и улыбка сменилась выражением печали, привычной и давно принятой, но временами напоминавшей о себе. — Жаль только, что замуж не хочет. В моем возрасте все уже давно внуков нянчат...

 Терпеливо молчать, не перебивать и стараться не думать ни о чем. Гнать прочь мысли о Нельсе Порочном, невовремя проявившем ту же теплоту и доверие. Не думать, что ее заказали только за то, что она мать Маттиаса. Было бы в тысячи раз проще пробраться в дом ночью и зарезать ее во сне, если бы не необходимость узнать о других ее детях. И рассчитывать на осведомленность нищих в угоду собственным душевным порывам — непростительный риск.

 — А насчет ребенка не переживай, лишь бы здоровый был. — Перения заново наполнила опустевшую чашку Терис ароматным чаем. — Когда подрастет — помогать тебе будет. — Она убрала за ухо прядь седеющих волос и продемонстрировала крупную серьгу с голубым камнем. Зеленоватые, как у сына, глаза Перении гордо блеснули, а голос дрогнул от избытка нежности. — Это мне Маттиас подарил. Он у меня старший, дом свой есть, работа хорошая: в Имперском Городе служит телохранителем у знатного альтмера. Я один раз у него была, настоящий дворец! И видела бы ты, какую он кольчугу носит, чистый мифрил. И всегда такой аккуратный, сапоги начищены, одевается там же, где и вся знать...