— Я…я принес, что вы просили. — В его истрепанной сумке глухо звякнуло стекло, и звук вызвал смесь радости и страха, заставившего поскорее освободить убийцу от его ноши. Чудо, что он довез их целыми, не разбив по пути и не сгорев дотла.

 — Проходи, — Дружелюбная улыбка тронула отозвавшиеся болью искусанные губы, привычная личина участия и доброты скрыла под собой истерзанную страхами суть. Мальчишка глуп и никогда не спросит, почему он не спал. Ему не придет в голову поинтересоваться, почему душитель Аркуэн вмешивается в дела Чейдинхолла. И даже если к его пустую голову и закрадутся сомнения, он не посмеет озвучить свои вопросы, предпочтет промолчать, радуясь поддержке и участию. Он уже благодарен ему за помощь на задании, и теперь пойдет до конца. До близкого конца. Оставлять его в живых слишком рискованно, с него хватило и одного непроходимого идиота.

 ***

 Каштанка уже шла в гору, когда в запах свежей зелени плелся другой, который ни с чем нельзя было перепутать.

 Он слишком хорошо врезался в память в пылающем Кватче. Запах горелых костей долго снился ей в детстве, и на долю секунды Терис была готова поверить, что задремала в седле. Готова была поверить долю секунды — ровно до того момента, как подняла голову и увидела плывущий над верхушками деревьев черный дым. Такой же, какой затянул небо над Кватчем.

 Горел форт. Понимание, безжалостно безошибочное, не требовало иных подтверждений. Ветер дул с западной стороны, как раз оттуда, где в паре миль прятались среди чащи леса развалины. Куда не ходил никто, кроме разве что бандитов и искателей сокровищ, навеки оставшихся там в виде мертвых стражей. И сейчас эти стражи горели, быть может, уже изрубленные пришедшими легионерами. Охота на Братство началась. И глупо было думать, что Легион не доберется и сюда.

 Терис выпрямилась в седле, глотая воздух и чувствуя, как отчаянное желание пришпорить лошадь и погнать ее в сторону форта пересиливает здравый смысл. Кинжал и десяток стрел бессильны против отряда закованных в сталь легионеров. Они убьют ее, и она не заберет с собой никого. Бессмысленная и глупая смерть, которую ей давно пророчили, только все это не имеет значения, если допустить мысль, что Спикер где-то там.

 Близкий топот копыт и треск ветвей заставили схватиться за рукоять кинжала и придержать поводья лошади, попятившейся, когда серая тень вывалилась из кустарника. Всадник едва держался в седле, хрипло дыша и пытаясь сорвать упавший на глаза капюшон. Из-под порванной ткани и слипшихся прядей волос взглянули глаза — смутно знакомые, асимметричные, цвета зеленого стекла, из которого обычно делались флаконы для лекарств.