Отсутствие надежды подтвердилось и вызвало бы облегчение, если бы не сгустившаяся тень за спиной и не следы на полу, выдававшие шаткую поступь. Встреча лицом к лицу со Слушателем не могла пройти легко, и сомнительная удача, позволявшая безукоризненно легко убивать Спикеров, на этот раз отвернулась от Терис. Она не ушла далеко, спряталась где-то в городе залечивать раны. Едва ли в часовне: идти туда значило бы для нее уже утром оказаться в руках стражи. Оставались два заведения, которые можно было назвать тавернами и бессчетное количество притонов, и оставалось надеяться, что ей хватило ума не сунуться хотя бы в них.

 Хозяйка «Одинокого странника», разбуженная стуком в дверь, долго собиралась с мыслями, отходя от бессонной ночи, и задумчиво катала по прилавку опустевший пузырек из-под скуумы, оставленный кем-то из посетителей. Взгляд невольно ловил ее движения, и из глубин сознания как из мутного омута всплывали утратившие значение и забытые образы, не вызывавшие никаких эмоций кроме гнетущего чувства безысходности.

 Грязь потрескавшихся беленых стен и запах сырости. Бардовое пятно истертого бархата — единственное яркое пятно. Неосторожный шаг, под ногами со звоном перекатывается опустевшая склянка. Это единственный звук, способный привлечь внимание матери, и она поворачивает к нему лицо, исхудавшее и белое, с лихорадочно блестящими от скуумы глазами.

 — Она остановилась здесь вчера. — Стеклянный взгляд заспанной трактирщицы нескоро обрел выражение легкой тревоги, и пузырек исчез под прилавком, а с ним отступили и непрошенные воспоминания. — Третья комната на втором этаже. Не припомню, чтобы она вернулась. Если только совсем поздно ночью, но...

 Она говорила что-то еще, и ее голос долетал до коридора второго этажа и запертой двери. На стук никто не отозвался, и в тишине было слышно, как где-то далеко на улице тяжело шагает патруль.

 Город оживал, и каждый звук отмерял уходящие минуты.

 Терис не дошла до таверны. Не хватило сил, или решила, что и там слишком опасно. Может быть, даже успела понять, кого убивала, и теперь забилась в какой-то угол, покорно ожидая своей участи. Слишком похоже на нее. И слишком много в этом городе мест, где можно исчезнуть с чужих глаз и не дожить до вечера. Слишком много ублюдков всех мастей и глубоких канав, где бесследно пропадают те, кого не должны найти. Ему ли не знать...

 — Может быть, позже вернется. — Трактирщица попыталась обнадежить, когда он спустился в зал. — Вдруг у друзей каких осталась. Можете записку оставить, я передам.