У кентавров мне удалось обнаружить пузыри. Их было не так много, как поблизости от Земли, но и времени после Сингулярности прошло гораздо больше. Я знала, что рано или поздно обязательно с кем-нибудь встречусь.

– Так и произошло? – не утерпел Вил.

Делла кивнула:

– Кого можно встретить через двести мегалет после исчезновения цивилизации? Кентавр вышел в реальное время и открыл стрельбу. Я бросилась бежать. И бежала пятьдесят световых лет, пока кентавр не потерял ко мне интерес. Затем, через несколько миллионов лет, я незаметно вернулась обратно. Как и следовало ожидать, он снова находился в стасисе, а для защиты использовал автоматику. Я оставила ему целую кучу сообщений, а также несколько автонов, – если бы он дал им хотя бы полшанса, они научили бы его моему языку и убедили в моих мирных намерениях.

Его защитные автоматы, находящиеся в реальном времени, атаковали меня в ту же минуту, как услышали мои передачи. Я потеряла половину своих автонов, сдерживая атаки, и чуть не погибла сама; именно там были повреждены мои базы данных. Через тысячу лет сам кентавр вышел из стасиса. Тогда он со всеми своими силами набросился на меня. Наши автоматы сражались еще тысячу лет. Я многое узнала. Кентавр хотел говорить, хотя уже давно разучился слушать. Последние двадцать тысяч лет своей жизни он провел в одиночестве. Когда-то, очень давно, он был ничуть не безумнее, чем большинство из нас, но двадцать тысяч лет выжгли его душу.

Делла немного помолчала. Может быть, она думала о том, что могут сделать девять тысяч лет с человеческой душой.

– Кентавр стал пленником определенной схемы, которую не мог – и не хотел – сломать. Он считал свою звездную систему мавзолеем, который ему следует защищать от осквернения. Одного за другим он убивал кентавров, выходящих из стасиса. Он сражался по меньшей мере с четырьмя космическими странниками. Один только Бог знает, кем они были – кентаврами-астронавтами или «Деллами Лу» из других рас.

Как и мы, кентавр не умел восстанавливать своих автонов. Он уже потерял большинство из них, когда я его нашла; на сто мегалет раньше у меня не было бы никаких шансов. Наверное, со временем я бы победила, однако мне пришлось бы уплатить за это тысячами лет своей жизни, а может быть, ценой была бы моя душа. В конце концов я решила оставить его в покое.

Делла долго молчала, а ее лицо медленно оттаивало… Почему в ее глазах появились слезы? Плакала ли она о последнем кентавре или о проведенных в одиночестве тысячелетиях? Ведь ей так и не удалось раскрыть тайну исчезновения человечества.