На спинку стула возле кровати был наброшен серый плащ из шелковистой водоотталкивающей материи, подбитый мягкой шерстью карликовых горных овец.

– Получается, мать знала, что ты собираешься в путь? – спросил стоявший рядом Симеон.

Найл кивнул.

– Она может читать наши мысли: мои и Вайга. Если мы хотим связаться издали, то думаем о ней на закате или на рассвете, и она нас видит.

– Прямо-таки видит? В буквальном смысле?

– Ну, не совсем. Да разве в этом дело? Достаточно того, что мы чувствуем ее присутствие.

Симеон первым прошел в столовую. Еду и питье Джарита предусмотрительно оставила на столе. Симеон наполнил бокал золотистым медом, искрящимся в свете масляных ламп.

– Кстати, дочь, когда находится в отдалении, способна передо мной являться.

– Каким образом?

– Тебе доводилось слышать о перемещении духовной сущности человека?

– Что-то не припомню.

– Я имею в виду способность представать перед людьми, будучи при этом на расстоянии.

– Ах вон оно что, – сообразил Найл. – Мне однажды тоже удалось…

– Вот как? – Симеон взглянул на друга с интересом.

– Это случилось, когда я впервые попал в Белую башню.

Симеон был одним из немногих, кому Найл рассказывал о том, что происходило с ним в капсуле времени.

– Я тогда бежал из дворца Каззака. Старец велел закрыть глаза, и я вдруг снова очутился во дворце перед Каззаком и моей матерью.

– И что дальше?

– Попытался заговорить, но вместо этого опять оказался в Белой башне.

– А проделать такое повторно кишка тонка?