Она обнимает меня, но и не думает рыдать от облегчения, как это описывают в любовных романах. С жаром поцеловав, тут же начинает искать в сумочке зеркальце.

– Поставь свечу на печку, а то ничего не видно! Спасибо!.. Да, тебя не зацепили?

– Нет, увернулся…

В это время вокруг домика гремят выстрелы, и явно не из револьверов, а чего-то гораздо большего калибра, но нам это кажется лучшей музыкой. Завывания постепенно стихают, и теперь слышны чьи-то осторожные шаги снаружи.

– Эй, в избушке, отзовитесь! – кричит знакомый голос.

– Михалыч, это ты, что ли?

– Крис, ты там один?

– Нет, со мной гостья, помнишь ее?

– А как же! Такую красавицу нельзя забыть, никак… Вы целы?

– Да, только надо… Короче, нам можно выходить?

– Пару минут подождите, сейчас еще раз проверим, с фонарями, и карету подгоним ближе к домику.

Благодаря «переводчику» Клер все хорошо поняла и без моей помощи.

– Я готова ехать сразу, не заходя в тот сарай…

– Милая, ты уверена? До города неблизко.

– Лишь бы поскорее выбраться отсюда. Да, и пусть мне дадут побольше патронов!

Мы с ней зашлись нервным смехом на грани истерики, и Михалыч встревоженно спросил:

– Что у вас там случилось?

Давясь смехом, я крикнул ему:

– Слышь, Михалыч, отсыпь нам патронов, «тридцать восьмые» наши есть у тебя? А то без этого мы отсюда не выйдем!

– Сейчас, погоди минутку. Василий, бегом сюда, сумку тащи!.. Крис, не стреляй, это я к дверям иду!.. Вот, пришел, держи две коробки, хватит?