Люди Даравека убивали нас в ответ, прореживая ряды Черного Легиона в самом сердце нашего же флагмана. Мясницкий счет в этом абордаже шел на десятки тысяч, незваные гости учиняли опустошение, прокладывая себе дорогу через экипаж.

Из наших воинов сильнее всего пострадали Рассеченные, оказавшиеся на грани полного истребления. Порой нам приходилось перепрыгивать через их раздувшиеся тела. Демоны внутри были мертвы так же, как и те космодесантники, которыми они завладели. Мы продирались сквозь десятки трупов, застывших в боевой форме, где демон и человек сливаются в смертоносный гибрид, в совершенстве умеющий убивать. Временами и атакующие и защитники использовали тела Рассеченных для строительства баррикад. Необходимость – богиня столь же жестокая, как и все в Пантеоне – несомненно смеялась в тот день.

Впоследствии это меня заботило. Впоследствии я думал о собранном урожае жизней. Но в тот момент эти мысли меня не посещали. Я бежал по залам в залитом кровью черном доспехе и с недостойным исступлением вопил вместе с Леором и его людьми.

– Даравек! – выкрикивал я вслух, и мой голос эхом разносился по мутировавшим коридорам.

Даравек! – снова и снова посылал я грубые и примитивные психические импульсы.

Нагваль сопровождал каждую передачу ревом, его ярость была под стать моей. Посредством его чувств я видел корабль как постоянно меняющееся марево, озаренное мерцающими огнями душ живых существ. Я всаживал Сакраментум в подергивающиеся тела легионеров, которых он рвал на части и бросал на палубе, а он обрушивался на тех, кого я оставлял ранеными, и потрошил их клыками и когтями. Мы никогда еще не охотились в такой гармонии.

Я наткнулся на Тагуса Даравека посреди перестрелки, когда он пытался пробиться к мостику. Исходя пеной, он выкрикивал имя Эзекиля, словно заклинание, требуя от Абаддона показаться и жалуясь, что ему приходиться вырезать отбросы Черного Легиона из-за того, что их владыка трус.

Ему не приходило в голову, что Абаддон может находиться на борту «Вечного крестоносца», не говоря уж о том, что мой повелитель мог уже быть мертв, сраженный рукой куда более достойной, нежели рука Даравека.

Коридор ничем не выделялся, он был точно таким же, как тысяча других проходов внутри корабля. Пол устилал неровный океан обломков уничтоженных автоматонов Синтагмы. Опаленный металл и фонтаны искр дополнительно омрачались телами в черных доспехах.