Один из поврежденных «Таллаксов» Синтагмы, лежавший на полу, повернул ко мне свое выпуклое лицо. Окровавленный, пронизанный жилами проводов череп под разбитым лицом-крышкой глядел наружу посредством механических имплантатов, заменявших ему глазные яблоки.

– «Тан», – произнес он, издавая скрежещущий визг из-за нарушения вокализации. – «Тан». Сообщает. Абордажные. Группы. Возвращены.

– Благодарю тебя, Ультио, – отозвался я. – А теперь уводи нас отсюда.

А затем, обведя взглядом сражающих воинов, я закричал: «Даравек!» и устремился в свалку.

Я не видел, как погиб Делварус. К этому моменту от него осталась лишь искореженная фигура у ног Даравека: крылатая, увенчанная рогами и держащая оружие, которое срасталось с его кожей, когда он принимал боевую форму. Уродливый оскал мутировавшего лицевого щитка его шлема обмяк в смерти. Сразивший его удар топора вскрыл торс от горла до паха, обильно залив пол отвратительными внутренностями, груда которых еще подрагивала от остатков демонической жизни.

Он не входил в Эзекарион, однако являлся высокопоставленным офицером Легиона – как способным, так и преданным. Выплачивая свой долг, я намеревался также отомстить за него и за его павших братьев. Именно об этом я думал, когда шагнул под железный ливень и бурю взрывов болтерных зарядов, выставив перед собой кинетический щит, который переводил всю получаемую энергию в звук и свет. Я как будто толкал перед собой солнечную вспышку. Даже мне самому пришлось отвести взгляд, пока генетически улучшенные глаза не приспособились.

– Убийца! – услышал я оклик Дравека. – Где твой хозяин, пес?

Он наступил на останки Делваруса, втаптывая скрытую шлемом голову Дваждырожденного в палубу. Из черепа хлынули кровь и размазанная ткань мозга.

– Где Абаддон?

Он не знает, – осознал я. И в этот миг, когда мне предстало неведение Даравека, я и ощутил несомненное откровение. В моем сознании пронеслись слова Ашур-Кая – корявые и глупые стишки Токугры, донесшие последнее пророчество моего бывшего наставника.