Через две секунды ветер превратился в рвущий, цепенящий ураган. Через четыре секунды он стал равномерным давлением снизу вверх, и я вытянулся в горизонталь. Я падал ничком и видел, что Матар футов на тридцать ниже, а меня из-за куртки-паруса сносит в сторону. Я отвел руки за спину, и куртка соскользнула, будто снятая огромной рукой. Я полетел быстрее, сокращая расстояние до Матара. Подсвеченный фонтан на плазе неумолимо приближался. Матар голосил без умолку, но его вопли почти полностью заглушал ветер. Я невольно улыбнулся.

К черту все это!

Я прыгнул к нему, схватил за ремень и утащил в техасский каньон. Матар растянулся на песке, продолжая вопить во всю мочь.

Отец, сидевший у костра, уставился на Рашида.

– Что ты… – Он сглотнул и хрипло спросил снова: – Что ты с ним сделал?

– Достопримечательности ему показал. Теперь твоя очередь.

– Спасибо, не надо, – проговорил он. Я прыгнул ему за спину и поднял, схватив за шиворот. Ноги его не особо слушались. – Что ты…

Я прыгнул в Сосновые Утесы, на кладбище, и толкнул папу на траву. Перевалило за полночь, но ртутная лампа над кладбищенскими воротами ярко освещала надпись на памятнике: «Мэри Найлс, 13 марта 1945 – 17 ноября 1989».

Отец всхлипнул. Я швырнул его на могилу, а свободной рукой вытащил ремень у него из шлевок.

– Помнишь это, а папа? – Я махнул ремнем, и массивная серебряная пряжка качнулась, как маятник, мерцая на свету.

Резко замахнувшись, я хлестнул землю рядом с отцом так сильно, что травинки полетели.

– Сколько раз такое случалось? – Я хлестнул с другой стороны, и пряжка выбила комок земли. – Сколько раз?

Я прыгнул ближе и принялся хлестать памятник. Эмалевые накладки треснули и раскололись, серебряные края помялись. На камне появились царапины. Я швырнул ремень отцу на колени и показал на могилу:

– Лежала бы мама здесь, если бы ты не избивал ее? Если бы не третировал ее? Если бы не изуродовал ей лицо? Лежала бы мама в этой могиле, если бы ты перестал пить?

От моего крика отец задрожал сильнее, чем от ударов ремнем.

– Да что ты за человек?! Что за существо?! Что за жалкая пародия на человеческое существо?!

Я приблизился еще на шаг, и отец заплакал.

Что?

– Прости меня! Прости! Прости! Я не хотел. Я… я не хотел обижать ее. Я не хотел обижать тебя… – По щекам у него покатились слезы, и меня чуть не вырвало.

Чего я от него добиваюсь?