– Надо что-то решать, прав Гумоз. Мужики, ещё один день, и жрать будет нечего, – заявил Новиков, недавно пересчитавший запасы провианта.

– А мы москвича схаваем! На нём мяса много, откормился на этих хамонах с пармезанами, – плотоядно ухмыльнулся Сомов.

– Точняк! – подхватил Димка, который в этот время правил в углу свой охотничий нож. Он уже закончил работать оселком и теперь доводил режущую кромку на донце фарфоровой чашки, периодически проверяя остроту клинка бритьём руки. – Скажем, что Бекетов внезапно утоп! Спьяну, например.

– Обычная практика беглых варнаков, живая консерва, – согласно пожал плечами Сарсембаев. – Так зэки из Норильлага и бежали на юг, с москвичом в запасе. Москвичи вкусные. А эвенки беглых зэков ловили по лесотундре, тропы-то известны. Уши отрезали для доказательства, и на ближайшую факторию, сдавать за еду и патроны… Только зачем сразу «утоп»? Рациональней надо, мы же не дикари какие-нибудь. Для начала одну ногу отрежем, левую, она помягче будет.

– Ну и шуточки у вас, братья по оружию! – возмутился я. – Чего расселись? Пошли тенты ставить! Все вместе, так быстрей. Подъём!

Сквозь шум дождя скрипнула дверь. Гумоз, едва не споткнувшись о развалившегося Шайтана, высунул нос за дверь, посмотрел на небо и пробурчал:

– Не гони, пусть туча пройдёт. Там вроде просвет к нам добирается.

– Тогда чайку! А я вам пока расскажу кое-чего интересное о бандитских традициях губернии, – пообещал Ильяс.

– С удовольствием послушаю, – поддержал товарища Новиков.

– Откуда такие специфические познания? – ухмыльнулся я.

– Старшая дочь просвещает. Она в Енисейске работает преподавателем истории, материал на кандидатскую собирает, – Сарсембаев перевернулся на верхних нарах на живот, сделал таинственное лицо и свесил к слушателям голову.

– В давние времена лихих людей хватало и в тайге, и вокруг поселений…

– Их и сейчас хватает, – тут же дополнил лектора Мишка.

– Не перебивай, – поморщился я.

– Каждый год через пересылки из России в губернию пригоняли по двадцать тысяч арестантов, а то и больше, – начал рассказчик. – Сибиряки называли их «варнаками», а те честили сибиряка «чалдоном». Уничтожение варнаков было у старожильцев заурядным делом. Весною, когда вскрывались реки, начальством – приставами да урядниками – вылавливалось из воды множество трупов с явными признаками насильственной смерти. В основном это были варнаки. Слышали про частенько восхваляемый некоторыми писателями сибирский обычай выставлять бродягам на окне на ночь хлеб и молоко?

Я кивнул, не заметив, как отреагировали другие слушатели. Тихо пощёлкивала углями постепенно остывающая печь, по крытой поверх брёвен рубероидом крыше часто стучали тяжелые капли. Уже привыкшее ухо воспринимало этот слитный звук, как шум работы какого-то странного агрегата. Бывает белый шум, а бывает, оказывается, ещё и мокрый.