– Что? – недовольно бросил командир бомбардировщика и обернулся к штурману. – Ты не ошибся, Рид, где мы сейчас?

Штурман поднял удивленные глаза:

– Сэр, я точно не ошибся, мы идем четко по курсу! До цели две уже с половиной мили!

В наушниках послышался голос радиста:

– Командир, появилась связь!

Командир:

– Отлично, Хейфец!

Снова радист. В его голосе чувствовалось волнение:

– Сэр, сэр, пришел новый код! Сейчас гляну, что это! Тааак, что тут у нас? Майор Перри, это отбой атаки!

– Что? Отбой? – закричал от злости майор. – Ты не видел этого кода, Хейфец! Забудь его! У нас по-прежнему нет связи! Ты понял меня, радист? У нас нет связи! Мы должны сбросить эту гребаную бомбу! Штурман, сколько до цели?

Штурман:

– Сэр! Но у нас приказ – отбой атаки!

Командир:

– Ах вы твари! Тейлор, давай мне сюда свой палец, ты сам, мать твою, сбросишь эту бомбу!

Командир схватил руку бомбардира, с силой распрямил его указательный палец и нажал на кнопку сброса…

Бомба падала с трехмильной высоты, раскрыв парашют, давая как можно дальше отлететь самолету. Майор Перри смеялся, он ждал взрыва.

Летательный аппарат.

Через какое-то время все уже знали, что президент отменил атомную бомбардировку. Ликованию не было предела. Майк, словно какой-то малолетний сопляк, прыгал почти до потолка. Лоскут, оторванный от рубашки и некогда повязанный на голову, дабы остановить кровь, льющуюся с затылка ручьем, уже валялся на полу и нещадно втаптывался в него ногами девятнадцатилетнего прыгуна. В стороне от радующегося парня тихо плакали его родители, сидя на вымазанном останками зомби-солдат металлическом настиле. Крепко обняв друг друга, они никак не могли поверить в то, что они еще живы, потому что стрелки часов на руке их сына уже как несколько минут назад перевалили за девять двадцать вечера и до этого момента ничего страшного не произошло. Молчал только один Маркус. Находясь в кресле пилота, он смотрел в полуоткрытые глаза безвозвратно угасающей Чериш, и эта данность ядерным взрывом рвала его нутро на миллионы острых, нещадно жалящих осколков. Душа? Какая может быть душа у синтетического создания?! Какая, к черту, душа у почти робота?! Смешно! Но что такое душа? Как вообще объяснить ее наличие? Может быть, душа – это чувство? Чувство радости, любви, сопереживания, горя и боли утраты ближнего? У биоробота Маркуса не было души в простом ее понимании, но, наполовину робот, наполовину человек, он чувствовал какую-то необъяснимую внутреннюю боль в этот момент. Маркус не знал, что такое настоящая человеческая любовь, и он не мог объяснить те чувства, которые его переполняли в те давно ушедшие годы, когда он встречался глазами с Чериш, но сейчас его охватывало настоящее человеческое горе.