Освободив свою руку из захвата мужских пальцев, Тина отошла к воде, подбирая несколько камешков и с испугом думая, что она сейчас сделала. Альен поджал губы и поднялся с колена. Он подошел к девушке, остановился за ее спиной и спросил:

– Почему?

Вновь всхлипнув, мадемуазель Лоет сдержала ненужные слезы и бросила в воду первый камень. Она все еще была в растерянности, и в голову лезло разом столько мыслей, что девушка в них путалась все сильней. Альен все так же стоял за ее спиной, и его взгляд она чувствовала так ясно, как если бы он положил ей руки на плечи. Напряжение достигло своего предела, и Тина, с силой бросив второй камень, обернулась к мужчине и выпалила:

– А не слишком ли много тебе невест?! Мамзель эта Лусита, фифа из Алгардта, с которой ты целовался. К дьяволу! Ты целовался с ней! А может, и не только с ней! Может, у тебя и в Маранте еще целый пучок нареченных? Ты же красавчик, на тебя женщины сами вешаются…

– Но мне-то нужна всего одна, – спокойно возразил Альен. – И она сейчас несет чушь…

– Чушь? Да какая уж тут чушь, если ты целуешься при мне…

– Да не целовался я с этой фифой! – воскликнул молодой человек. – Она в меня клещом вцепилась, но если ты видела поцелуй, то не могла не видеть, что я тут же оторвал ее от себя и ушел на «Счастливчик». Тина, к чему…

– Ты бабник! – топнула ногой мадемуазель Лоет. – И я не доверяю тебе!

– Я бабник? Я?! – в голосе Альена появились нотки гнева. – Тогда ты вертихвостка!

Тина опешила настолько, что застыла, открывая и закрывая рот, не в силах найти ответа.

– Вертихвостка? – наконец отмерла девушка. – Это я-то?

– Ну не я же, – Литин отвернулся и отошел от нее.

Юное создание еще некоторое время смотрело ему вслед, но сорвалось с места, догнало и рывком развернуло к себе лицом.

– И перед кем же я верчу хвостом?! Отвечай!

– Перед горастанцем, – тут же ответил Альен. – Не отлипаешь от него. При первой возможности стоишь рядом и сияешь. Отвратительно.

Он вновь отвернулся, сделал несколько шагов, однако Тина обежала его и заступила дорогу.

– Дин замечательный! – воскликнула она. – Он веселый, он добрый, он принимает меня такой, какая я есть, и не воспитывает!

Молодой человек некоторое время молчал, силясь разглядеть выражение лица девушки в наступившей темноте, но смог различить лишь ее силуэт и услышать частое взволнованное дыхание.

– Значит, ты считаешь, – заговорил он, и голос прозвучал глухо, – что Дин лучше?

– Д-да, – почти шепотом с запинкой ответила Тина. – Он лучше, потому что…