— И сколько же тебе лет, курсант Димас Рах? — спросила женщина, поджав губы. — Ты выглядишь молодо. И довольно симпатичный… Но форма тебя портит. Давно пора запретить отрицающее эстетику тряпье, которое почему-то называется военной одеждой. Мода ведь не стоит на месте… Так сколько тебе лет, мальчик? Вряд ли больше шестнадцати, я права?

— Да… — прошептал Дим, на которого манера общения Габриэль произвела сильное впечатление. — Все так… Только… Я ведь всего-навсего три года в академии.

— Так мало? — на лице женщины не дрогнул ни один мускул, даже подвижные губы на несколько секунд застыли, словно были вылеплены из глины. — Интересное заведение для подготовки наших доблестных защитников… Под эгидой Внутреннего сектора, я полагаю? Не удивляйся, ты слишком отличаешься от птенчиков Михаила. Этот старый хрыч никогда бы не допустил в свою академию такого худого курсанта. Он исключительно богатырей предпочитает… Любопытно. Тоже в какой-то степени эстетика.

Габриэль изобразила гримаску, а в ее холодных глазах прорезалась скука. Дим мог только гадать, о чем сейчас думала собеседница, но одно юноша знал наверняка — к новому знакомцу госпожа Архистратиг потеряла интерес практически сразу, а вопросы задавала уступая правилам формальный вежливости, да еще из любви к искусству… То есть — к болтовне.

«Что ж… Не самый плохой вариант…»

Дим, разделивший внимание между внешним миром и попытками разобраться в себе, пусть не сразу, но обратил внимание на беспокойство Габи. Ученый, хоть и старался «держать марку», хоть и строил из себя невозмутимого исследователя, которому сам черт — объект для опытов, переживания скрыть не мог. Глаза выдавали: бегали, как мыши от кошки, смотрели то в потолок, то на экран коммуникатора, то на Габриэль, и… дрожали. Точнее, подрагивали не сами глаза, а веки, но уж очень это напоминало тик… Нервный, очень-очень нервный тик.

— Тебе есть что сказать, Габи?

Если бы ученый мог летать, то сейчас бы протаранил потолок, уж очень неожиданным показался ему вопрос начальницы… Он вздрогнул всем телом и, изогнувшись, повернулся к Габриэль.

— Это тебе так нужно? Ну, мои оправдания? Эх, госпожа Архистратиг… Сама же сказала, что мы обо всем договорились… — Габи вздохнул, и вместе с воздухом из него словно стержень вынули. По крайней мере, грусти в глазах прибавилось, да и плечи как-то разом поникли. — Я не могу иначе, пойми… Да ты и без моих слов все это знаешь… Я — просто ученый. Я — такой, какой я есть. И… меня не переделаешь. Ты уже пыталась и отступилась… Помнишь?