– Шар диаметром полтора маэрских ярда.

Хорунжий напрягся и проявил ещё большее дипломатическое искусство:

– Таррот Гарринович, не смею вам приказывать, могу лишь просить. Подождите с вашими действиями, пока я не доложу Владимир Николаевичу или Михаил Григорьевичу. Возможно, вы получите от господ офицеров полезный совет. Я всё же не моряк. Что касается решения мстить, то нахожусь полностью на вашей стороне. – Бедняга казак аж вспотел, выдав такую длинную фразу с использованием самых барских слов, притом обходясь без простонародных выражений.

Дракон кивнул.

– Хорошо, я подожду сутки. Если судари моряки пожелают, они могут навестить меня для беседы.

Малах высказался вежливо, но твёрдо:

– Тихон Андропович, нам с Тарротом Гарриновичем желательно переговорить на темы, касающиеся нашей группы.

Казак отвесил поклон в офицерском стиле и распрощался. Он спешил застать Семакова на причале, зная, что «Морской дракон» должен вскоре вернуться.

В пещере состоялся несколько напряжённый разговор.

– Таррот, ты втягиваешь группу в войну, которая нам совершенно не нужна.

– Ты ошибаешься, командор. Это меня втянули в эту войну. Не забывай: я не человек. Это в наших правилах – не спускать никому покушение на целителя.

– Мариэла тоже человек.

– Она, сама того не зная, стала членом моего рода.

– Если тебя обнаружат, начнётся усиленная охота на всех нас, и тебя в том числе, а уж о Мариэле и не говорю.

– Не обнаружат. Атаковать буду ночью.

Малах оказался в деликатном положении. Его должность командора позволяла просто отдать соответствующий приказ, и дракон (уж он и его соплеменники знали получше людей, что такое дисциплина) подчинился бы. Но именно эта вполне естественная запретительская реакция была Малаху весьма не по душе. И он принял решение:

– Давай, друг, сперва выслушаем местных. Лишняя информация нам никак не повредит.

Дракон наклонил голову в знак согласия.

Почтеннейшая Моана получила длинное письмо (или даже целый пакет) от мужа. Разумеется, она прочитала его весьма внимательно – должность к тому обязывала.