Через день Мариэла нашла выход.

В палату, соседствующую с адмиральской, вдруг вошла госпожа доктор. Нельзя сказать, чтобы обитатели получили благоприятное впечатление: вряд ли женщина, которая разом состарилась лет этак на пятнадцать (если не больше), может очаровать взоры нижних чинов; уже потом, когда Марья Захаровна ушла, вся палата дружно сошлась во мнении, что от неё осталась едва ли не половина её прежней.

– Братцы, приношу извинения, что не могу пока вами заниматься. Все силы уходят на Павла Степановича, – начала Мариэла.

– Нешто без понятия!

– Обижаете, госпожа дохтур.

– Матушка, ты только адмирала на ноги поставь, мы-то перетерпим, коль надо.

– А он сам-то как?

Мариэла вскинула руку, прерывая возможные вопросы.

– Сам пока держится. – Эти слова не соответствовали истине. Держала раненого как раз Мариэла. – Правда, помощи от вас прошу, братцы.

При этих словах вся палата обратилась в одни уши.

– Нужен кто-то, кто читал бы рядом с адмиралом вслух Евангелие. Я сама не смогу, и без того устаю, да и спать мне надо. Опять же, мне трудно подобрать нужную страницу.

– Богоугодное дело.

– Я могу читать! Я грамотный!

– Нишкни, Ероха! Тут другой надобен. Сказано ж: чтоб место из Писания мог выбрать.

– Так дьячка нанять.

– Я заплачу, если надобно, – предложила Мариэла, но её перебили:

– Неужто на дьяка денежку не соберём!

– По пятаку если скинемся, и то даже много будет.

– А много ли честь надо, Марь Захарна? По скольку за раз?

Мариэла отвечала со всей обстоятельностью: