– Палатина Бхатори! – с огромным удивлением воскликнула какая-то женщина позади аватара. – Простите нас, мы не видели, как вы вошли.

– Теперь я с вами, – ответила женщина-Умелец. – Больше ничего не имеет значения.

Она стояла за увенчанным свечами алтарем, повернувшись спиной к пастве. Над ней нависала мраморная статуя Кровоточащего Ангела на фоне аквилы, наделявшей изваяние символическими крыльями. Хотя при жизни Акаиси Бхатори почитала именно этот аватар, Умелец понимал, что суть его носительницы заключается не в лечении, а в сотворении – пусть и сотворении плоти.

– С вами все хорошо, палатина? – неуверенно спросили откуда-то сзади. – Ваш голос…

– Я полностью в себе, сестра Люсетта, – отозвалась женщина-Умелец. Она, не оборачиваясь, узнала говорящую, точно так же, как распознавала любую душу в Сакрасте.

– После отключения питания мы пришли сюда, чтобы помолиться за дух генераториума, – сказала Люсетта. – И воззвать к Императору о даровании Его защиты от бури.

Часовня таилась в центре третьего этажа, в символическом сердце госпиталя, но симфония ветра и грома доносилась даже сюда.

– Море Душ вздымается, дабы утопить небо.

– Простите, госпожа, я не понимаю.

– Но ты поймешь, Люсетта Вестрана. Вы все поймете.