– Помогите… Гёрке… – прохрипел он Зевраю и Номеку, которые наконец уложили Граута.
Пока бойцы разворачивались, Больдизар взревел и крепче сдавил череп твари. Тот лопнул с влажным хрустом, окатив голову и плечи гвардейца черной жижей с бледными личинками. Отшвырнув тело, Гёрка принялся лихорадочно тереть лицо, лепеча молитвы.
– Орк! – крикнул Сантино.
Он все-таки бросился к Больдизару, но отшатнулся, задыхаясь от вони, источаемой солдатом.
– Еще идут! – предупредил Номек.
Из-за угла коридора, шаркая ногами, вышла женщина в красной рясе. За ней следовали две санитарки.
– Зеврай! – прошипел Лемарш, перебрасывая бойцу свое оружие. – Покажи им… Милосердие… Императора.
– Целься в черепа! – посоветовала Соланис. – Именно там обитают нечестивые духи.
– Так и сделаю, моя госпожа, – пообещал Чингиз.
Он обернулся к надвигающимся кадаврам и взял болт-пистолет обеими руками, чтобы увереннее целиться.
– Сюда! – позвал Сантино, видя, что Гёрку сотрясает неистовый кашель. – Ему нужна помощь!
– Сначала… пушки, – прохрипел Ичукву. Он повернулся к Соланис. – Старшая матерь… будьте так любезны… откройте эту Троном проклятую дверь!
– Звуки болтерной стрельбы, лейтенант, – сказал капрал Пинбах.
«Верно», – мысленно согласился Райсс, всматриваясь во тьму за дверями палаты. Шум пальбы приглушали расстояние и неистовый рев бури, однако любой абордажник уверенно распознал бы эти резкие хлопки.
– Что прикажете, сэр? – обратился к нему Пинбах. Он всегда хмурился, но сейчас морщины еще глубже прорезали его землистое лицо, окаймленное бородой. – Надо двигаться к остальным?
«Надо ли?» – спросил себя лейтенант.
– Нам приказано…
Он осекся, заметив, что выдыхает клубы пара. Температура в палате резко упала, и мороз кусался еще сильнее из-за наэлектризованности воздуха.