Сантино чувствовал себя ответственным за каждую из сестер. Должен же хоть кто-нибудь пережить эту проклятую ночь!

– Ехать в город нельзя, – произнес он. – Как далеко до Вигиланса, старшая матерь?

– В такую погоду… добираться часа четыре, может, пять, – ответила Соланис, – но Бдящий шпиль – странное место, боец.

– Почему?

– Он не находится в ведении Последней Свечи. – Госпитальер покачала головой. – Канонисса-просветитель договорилась о… передаче вершины незадолго до того, как пропала без вести. Причины мне не известны, однако вход туда закрыт.

Сантино нахмурился:

– Так кто же там заправляет?

Ему ответила юная Клавдия, с дрожью восхищения в голосе:

– Лучезарные!

Асената мчалась по истерзанному бурей городу, перебегая от дверных проемов к брошенным машинам, но лучшим укрытием ей служили человеческие толпы, волнами несущиеся по улицам. Основная масса жителей Софии-Аргентум стремилась туда же, куда и Гиад, – люди искали убежища в соборе на вершине Перигелия. Кто-то на бегу стонал молитвы или изрыгал проклятия, однако большинство безмолвствовали. С лицами, от шока словно обвисшими, они неотрывно смотрели на благой путеводный свет.

Над толчеей завывал штормовой ветер, несущий облака колючей пыли и мусора. Время от времени он усиливался до свирепых порывов, которые сбивали горожан с ног или утаскивали ввысь. Брыкаясь и кружась, они исчезали в небе.

Сквозь шквалы молотил черный ливень. На улицах вода поднималась до лодыжек, а узкие проходы затапливала полностью и, извиваясь по-змеиному, обретала некое подобие жизни. В некоторых местах влага вздымалась потоками-колоннами, которые внезапно бросались на людей и заглатывали всех, кто подходил слишком близко.

И еще по городу распространялся неудержимый многоцветный пожар. Как правило, огонь не пожирал здания, а цеплялся к ним, будто сверкающий плющ. Ветер и дождь развеивали пламя, но никогда не тушили его до конца: стихии словно сотрудничали в уничтожении Софии-Аргентум.

Над бойней царила «Каллиопа» – неистово кружащий исполин, который рыскал над вершиной горы, разрушая все и вся хлесткими ударами хвоста своей воронки. По стенкам смерча, возникая и тут же исчезая, проползали расплывчатые глаза и рты, а вокруг воронки метались обтекаемые тени, слишком хорошо знакомые Гиад. Вопя громче бури, штормовые твари то и дело устремлялись вниз, чтобы схватить горожан и унести их в круговорот.

Одним из чудовищ правил кошмарный наездник с головой в форме лунного серпа, поливавший толпу струями калейдоскопического огня из громадных полых пальцев. Касаясь витарнцев, пламя мерзостно искажало их плоть.