Все завертели головами. Пострадавшей девушки нигде не было.

– Ты видел то, что видел я?.. – Ватару повернулся к Укё, вытянул руку вперед и выкрутил звук на максимум. – И он сказал: «Токугава Иэясу»?

– Да, он так сказал. Именно это. Плохо слышно. Эх, жаль, что они отошли настолько далеко…

– Мунэхару, это не ты только что орал: «Рэй, уходи из активной зоны?» – Ватару покачал головой. – Что он сделал? Этот Токугава Иэясу?

– Мне показалось, что он поил мононоке своей кровью. Но я не буду с уверенностью это утверждать. – Укё снова приложил к глазам бинокль.

Ватару кивнул.

– Или зверь мертв, или Исида Мицунари ушел, оставив человека.

– Что с ним? Дайте, дайте мне посмотреть! – Кимура перегнулась вперед и протянула руку к биноклю. – Пожалуйста! Или хотя бы просто скажите: он жив?

– Похоже на то. По крайней мере, он шевелится и разговаривает. Проклятье. Уже ничего не слышно. Господин Такакагэ, это максимальная громкость?

– Максимальная, – донеслось вдруг со стороны заднего окна, и в него просунулась рука.

Кимура вскрикнула от неожиданности.

– Нет, вы поглядите, – рука пошевелила пальцами, – у меня ноготь сломался, когда я падала, аж до мяса. А теперь, глядите, целенький. – В окно вслед за рукой просунулась голова Рэйко. – Ого, как у вас тут тепло, несмотря на выбитые окна. Господин Такакагэ, позвольте, я сяду вам на колени? Меня уже можно класть вместо льда в виски. – Она открыла дверцу и забралась в салон.

– В этом нет нужды. Просто дай мне руку.

Рэй просунула руку вперед между креслами, и Ватару взял ее за запястье.

– О-о-о… – блаженно застонала Рэй и откинулась на спинку сиденья.

– Я думаю, пора убираться отсюда. – Укё положил бинокль на переднюю панель.

– Стоп, а брать их когда будем? – Рэй наклонилась вперед.

– Ты – никогда, – Укё надел очки, – ты отстраняешься от этого дела вообще и от оперативной работы на месяц.

– За что?! За то, что мерзла там, давая вам возможность услышать много прелюбопытнейшего? Там был Отани Ёсицугу! Но я его не видела. Потому что лежала, уткнувшись носом в траву.