— Командор сказал, что никто ничего не знает. Он велел мне помалкивать об этом. Я почти ничего не помню. Я очень многое потеряла.

— Я говорю именно об этом, доктор. Вы утратили свой разум. Находясь в клинике, вы кричали в забытьи. Что-то о людях, которые делают ужасные вещи с другими людьми. Долгие месяцы мы ждали от вас чего-нибудь конкретного, но вы пошли на поправку, и ночные кошмары прекратились. Жаль. Меня до сих пор раздирает любопытство.

— Зачем вы рассказываете мне все это?

— Потому что мне нужен Лэннет. Он нужен Люмину. Он должен сам назвать себя приверженцем Люмина, сторонником Солнцедарительницы. Войска, которые он обучает на Паро, станут той самой стеной, которая защитит представителей Люмина на планете. Уговорите Лэннета, если вы любите его. Иначе я расскажу командору Этасалоу все, что мне известно о вас и о Гекторе. Задумайтесь: что с вами сделает ваш дядюшка, чтобы уберечь тайну, хранящуюся в вашем мозгу? — Нэн покачала головой, и Матилиса продолжала: — У нас нет времени для театральных сцен и препирательств. Люмин должен главенствовать на Паро. В этом и состоит моя задача. Даже командор Этасалоу не настолько влиятелен, чтобы помешать мне начать расследование. Чем бы он ни занимался в своем секретном лагере на Гекторе, это непременно выплывет наружу. Вся Галактика узнает, что именно сломило вашу психику. И с какой целью.

Дрожа всем телом и беспомощно поводя руками, Нэн вжалась спиной в стену, не в силах оторваться от жесткого взгляда Матилисы. Ее мозг заполнили крики, нечеловеческая боль, безумный смех.

Она не желала сдаваться. Память ничем не могла ей помочь, однако в глубине души Нэн знала, что однажды она пыталась противостоять Злу и потерпела поражение. Что-то, чему она не могла дать названия, твердило ей, что лучше погибнуть, чем вновь соприкоснуться с этой забытой безымянной силой, и что женщина, которая только что бросила ей вызов, хочет опять ввергнуть ее в тьму. В хаосе ее мыслей зрела твердая убежденность в том, что она обязана дать отпор Матилисе и ее притязаниям.

Слова хлынули из ее уст сплошным потоком. Нэн с изумлением, а потом и с гордостью прислушивалась сама к себе:

— Нас с Лэннетом уже предали. Вы хотите, чтобы я обрекла его на еще большие мучения. И я знаю почему. Вы любите его. Вы знаете, что он никогда не полюбит вас. И думаете, что сумеете восстановить меня против него. Мне вас искренне жаль.

Матилиса нанесла ей яростный боковой удар кулаком. Нэн отшатнулась в сторону и, распластавшись по стене, тяжело осела на пол. Она повалила подставку с хрустальной вазой. Брызнули осколки и капли воды. Нэн смутно ощутила запах гниющих растений. Яркие лепестки медленно кружили в воздухе.