Силы закончились. Бешено колотилось сердце, норовя выскочить через горло. В ушах – гул крови, словно шум прибоя, мелкие мушки перед глазами. Кое-как поднявшись на ноги, Данил постоял, пошатываясь, над тем, что недавно еще было человеком – и, повернувшись, медленно пошел из отсека.

А в душе стояла оглушительно звенящая пустота.

* * *

…Сидя в кабинете Верховного, один на один, командир Первой Ударной бригады майор Хасан аль-Фаттих ибн Аббас получал последние указания перед дальним выходом.

– До конечного пункта пойдешь не прямо. Сделаешь крюк, координаты возьмешь в штабе. Есть там одна… общинка. Не знаю, живы ли сейчас, или вымерли давно – ты проверь. Передохли – туда и дорога. Ну а нет… – Верховный тяжело поднялся с массивного кресла красного дерева, опираясь побелевшими костяшками пальцев о зеленое сукно стола, – поможешь. Качественно поможешь. Всех под корень, чтобы ни единой души не осталось. Понял задачу?

Майор вскочил, вытягиваясь в струнку под мрачным взглядом, бросил руку к козырьку.

Верховный кивнул.

– И вот еще что… Сделаешь – место моего зама тебе гарантировано. Не сделаешь… – взгляд его потяжелел, – ты все знаешь сам.

Майор знал. Невыполнение боевого приказа в Братстве каралось жестоко и беспощадно. Смертью. А тут – указание Самого! Ответственность огромная, но и поощрение в случае успеха – небывалое.

– Я сам родом оттуда, – выйдя из-за стола Верховный медленно подошел к окну. Перед ним лежал город – его город. Он был его главой и правителем, человеком, которому люди этого города вверили заботу о своей жизни. Город разросся за последние пять лет и уже вполне мог претендовать на роль столицы нового государства, первого государства после Третьей мировой войны. И оно, это государство, будет построено, несмотря на трудности, поджидающее впереди. Генерал Паутиков Николай Павлович, приняв эстафету от Османова, был в этом абсолютно уверен. – Меня изгнали. Помню: уходя, я пообещал отомстить, – Верховный говорил тихо, словно сам с собой, и Хасану приходилось прислушиваться, чтоб не пропустить ни единого его слова. – Молодой был, дурной. Признаю – много плохого сделал. Но… я забыл. Понимаешь, майор? Я совсем забыл об их существовании. Двадцать лет прошло с тех пор. Теперь я – Верховный Главнокомандующий. Другая жизнь, другие дела, другие заботы. Зачем они мне? Пусть живут с миром, если остался кто в живых. Но появился человек – и он напомнил мне о моем обещании. Былые дела не забываются. Ты – можешь забыть. Но тебя не забудут никогда.

И повернувшись к вытянувшемуся в струнку командиру Первой Ударной, Верховный тяжело уронил: