– Слушай, Серега… Ну это уже слишком… Не по-человечески как-то…

Добрынин обернулся – рядом, наблюдая за ним, стоял Дедушка Витт. Да и вся ДШГ тут же неподалеку.

– А где ты здесь людей видишь? – спросил Добрынин, не останавливаясь.

– Нельзя же так воевать. Склады мы взяли, Братство задушили… Дострели просто и всего делов.

– Это уже не война. Это месть, – просто сказал Данил. Получилось самую малость высокопарно, но ему было плевать. – Когда ты у себя в Пензе спокойно жил и водочку попивал – нас эти твари в затылок расстреливали. Вот у этой самой стеночки. Если приглядеться, старые отметины еще видны. Так что или помоги, или не мешай. По-хорошему тебя прошу.

Виталий Анатольевич, покачав головой, отошел.

Опорожнив бочку и тщательно пролив всю кучу, Добрынин отбросил ее в сторону. Достал из подсумка фальшфейер, отвинтил колпачок, держа руку чуть на отлёте, дернул выпавшую наружу веревочку. Полыхнуло красным. И, размахнувшись, он отправил сигнальный факел прямо в лужу соляры, скопившейся между тел.

Температура горения магния, входящего в состав, более двух тысяч градусов. А температура воспламенения дизельного топлива около двухсот. И неправду говорят, что его нельзя поджечь. Еще как можно. Трудно – но можно. Но уж коль поджег, то потушить действительно тяжело. Костер сам поддерживает свою температуру, пожирая топливо. А топлива ему налито было с избытком.

Постояв немного у разгорающегося погребального костра и послушав, как из огня несется пронзительный захлебывающиеся визг, Данил развернулся и, тяжело ступая, пошел ко входу в Убежище.

Оставалось вернуть последний долг.

Дверь в отсек была в том же состоянии, как он ее и оставил. Отперев, Добрынин шагнул через порог – и, закрыв герму, повернул запоры, полностью отсекая комнату от внешнего мира. Встав у двери, он молча смотрел на сидящего у противоположной стены человека. Огонь, притухший было после расправы с пленными, разгорался в душе с новой силой. Он достиг своей цели. Паук в его власти. Умирать он будет медленно и мучительно. Хотелось драть кишки наружу, наматывая их сизые гроздья на руку, рвать ногти, пилить зубы напильником, давить до хруста череп, выламывать ребра одно за другим!.. Ничего, все это у них еще впереди! И никто не помешает!

– Ты знаешь, кто я такой? – еле сдерживая себя, спросил Добрынин. Прежде чем начинать, Паук должен был узнать, за что платит.

– Имею подозрения, – ответил Верховный. Он был спокоен и смотрел на возвышающуюся над ним черную глыбу с каким-то даже любопытством. – Местный?

Данил молчал.

– Местный, – сам себе ответил Паук. – Кто ж еще… Морду-то покажи. Погляжу напоследок…