Барышник пролистал документы.

– Кто его мог? Ты знаешь, или висяк будет?

– Предполагаю, – смело ответила Ивонина.

– Предполагаешь…

Барышник метался между двумя возможными вариантами. Если дело этого грузинского профессора действительно удастся раскрыть – то это можно будет очень хорошо подать наверх как пример «работы по-новому» украинской прокуратуры. Вон, закопали – а мы раскопали и дело раскрыли, не так, как раньше заминали. Но если дело так и повиснет висяком – вот тогда реально ж… будет.

И все-таки…

– Готовь документы, подпишу.

– Спасибо, Игнат Сергеевич! – с чувством сказала Ивонина, вставая.

– Только попробуй не раскрыть…

Анна поняла, что ее предчувствие оправдалось – о том, что отравление Тарамадзе имеет отношение к делу Исупова, Барышник не знал. Впрочем, учитывая совершенно разные яды, оно и в самом деле могло не иметь никакого отношения к отравлению Исупова.

Подписав документы, Ивонина пошла на нарушение – не занесла их в базу, чтобы те, кто мог быть заинтересован в деле Тарамадзе, не смогли узнать о том, что оно возбуждено. Нарушение – но за это всего лишь выговор. В первый ли раз…

– А постановление у тебя есть?

Ивонина с торжествующим видом показала копию постановления о возбуждении уголовного дела.

– Ищешь ты себе приключений на свою задницу, мать. А она у тебя, надо сказать…

Берестов с усмешкой смотрел на нее из-за компьютера. Один раз они были близки к тому… но не получилось. Возможно, потому, что у Берестова под крышей были два борделя плюс индивидуалки, он там обслуговывался. Анне было противно после такого…

– В секретариат…

– Потом секретариат. Чего надо-то?

– Съездить в одно место.

Берестов встал, выключил комп.