Основной коридор, называемый ещё осевым, встретил меня сумраком, тишиной и, как ни странно, годным для дыхания воздухом. О последнем мне доложила автоматика скафандра, высветив в верхнем правом углу стекла шлема три зелёных шарика. Цепочкой. Друг над другом. По инструкции – её я прочитал перед покупкой, нижние два сообщали мне, что и состав воздуха, и его температура пригодны для человека, а верхний, тоже налившейся зеленью, говорил об отсутствии снаружи каких-либо болезнетворных бактерий.

– Из числа известных, пробормотал я, нажимая кнопку на вороте. Огоньки погасли, а стекло, чуть подавшись вперёд, откинулось вверх, одновременно наползая на шлем, так что получился небольшой козырёк, прикрывавший моё лицо сверху.

Делаю осторожный вдох – автоматика, датчики, это всё, конечно, хорошо, но всё же столько лет прошло!

Нет, ничего необычного уловить не могу. Воздух, как воздух.

Сухой, лишённый каких-либо ароматов. Последнее и хорошо, и плохо одновременно.

Хорошо – что не несёт тухлятиной или ещё чем-то таким, что бывает в давно заброшенных зданиях. Не знаю, как описать этот запах, но, если вы забирались в давно покинутые дома, то должны понимать о чём я. Ну а если такие приключения обошли вас стороной, то и не стоит забивать голову лишним. Скажу просто – запустением здесь не пахло. И да, это было хорошо.

А вот плохо… А плохо было то, что не пахло здесь ничем.

Любая машина имеет свой запах. Он есть у нового авто – и эти ароматы вам наверняка знакомы. Всё, абсолютно всё, имеет свой запах. Разогретый пластик пахнет по-своему, механизмы, по суставам которых бежит смазка, источают другие ароматы, трубы, полные технических жидкостей – свои. Но всё это вместе составляет неповторимый для каждого корабля букет, вдохнув который один раз, вы уже в жизни не перепутаете этот корабль с другим, пусть и такого же класса.

А вот здесь, как я ни старался, не пахло ничем.

Понимаете?

Если корабль жив, пусть даже его механизмы и погружены в крепкий сон, то по его венам всё одно будут течь жидкости, воздух, подгоняемый ленивыми взмахами лопастей вентиляторов, будет медленно ползти по воздуховодам, электроника – слабо, но греться и всё это вместе и составит тот самый букет, индивидуальный для каждого корабля.

А здесь не пахло ничем.

– Эй? – Вытянув перед собой руки, несколько раз хлопаю в ладоши: – Живые есть? Кто ни будь? Отзовись?

Тишина. Ну да, а на что я надеялся?

– Ну и ладно, – отстегнув перчатки, сую их за пояс: – Раз здесь никого, тогда, – подняв руку вверх, щёлкаю пальцами: – Объявляю этот корабль, со всем его содержимым, своим!