Нехорошо. Там же их кровь, вполне могут подумать, что я её, и, соответственно их, не ценю.

Может расписаться? Их кровью по борту? Типа принимаю вас и… И что? Вашу кровь своей подписью скрепляю?

Возможно. Хотя нет. Я себя знаю – напишу что-либо непотребное. А они? Воспримут это как лихость? Или, как оскорбление?!

Чёрт-чёрт-чёрт!!!

Но не крестик же ставить? Да и палец не ручка – несколько раз макать придётся. И минус – долго, а надо быстро, так, чтобы все раз – и прониклись.

Чёрт! Надо срочно что-то делать! Пусть и не по канону – его изменение мне простят, новые времена – новые правила, отбрехаюсь.

А вот затяжку могут и не простить, или, чего хуже, решить, что колеблюсь. И кто пойдёт за нерешительным капитаном?

Эх! Была не была!

Окунаю ладонь в кровь, так, чтобы она вся красной стала. Вынимаю и пока капли только готовятся скатиться с пальцев, звучно припечатываю пятерню к обшивке над головой!

Есть!

Посмотрим, что они на это скажут!

На темно-серой, цвета грозового облака, обшивке, красуется красный отпечаток ладони.

За моей спиной начинает расти невнятное бормотание и я, резко развернувшись, поднимаю вверх сжатый кулак. Тот самый, перемазанный кровью. Их кровью.

– Слушать сюда! – поворачиваю голову к Полу: – Остаток – смешать с рабочим телом! Экипаж! – в шуме появляются удивлённые нотки, и я повторяю:

– Экипаж! – Теперь уже рявкаю почти на пределе своих сил, в корне пресекая шум и спеша пояснить им, что именно произошло: – Слушать меня! Ваша кровь принадлежит Пустоте! Как и моя!

Шум смолкает.

– Ваша присяга принята! – Стараюсь говорить короткими фразами, вбивая нужные мне мысли в их головы словно гвозди: – Вы – моя команда! – Встряхиваю кулаком: – Вы команда этого корабля! – Дёргаю головой в сторону отпечатка: – Как он принял мою кровь! – Очень вовремя вспоминаю про разряд ключа по телу: – Так принял и вашу!

Люди замирают, пытаясь осмыслить услышанное, но я не даю им и шанса: – Так говорю я – ваш капитан! И я знаю – что говорю!

Короткая пауза – а вот это должно у них в головах осесть.

– Я должен вам речь, – продолжаю уже более спокойно, почти мягко: – И она будет. Своевременно. Когда окажемся не здесь. Здесь, – замолкаю, оглядываясь по сторонам: – Слишком много ушей.