Вижу понимающие кивки. Хорошо. Пока всё как надо идёт.

– Экипажу подняться на борт! – Рявкаю, взбадривая их резкой переменой: – Мы покидаем Килят. Ловин!

– Да мой капитан, – выступает вперёд штурман.

– Куда идём скажу в рубке. Мне говорили, что ты неплох, – чуть прищурившись разглядываю вытянувшегося как струна человека: – Вот и посмотрю – насколько ты расторопен. Свободен! Самик! – покрытый кровью палец нацеливается на Первого пилота: – Взлетаем немедленно!

На то, чтобы распрощаться со Станцией у нас ушло не более десяти минут из которых почти половина ушла на препинания с диспетчерами, неожиданно решившими проявить чрезмерную внимательность к мелким деталям.

Уж не знаю, была тому виной загоревшаяся урна и они таким образом мелко мстили нам, или им было откровенно скучно, но факт остаётся фактом – пока я не наорал на них, пообещав переломать всё, что окажется на пути от ангара до их норы, а попав туда и их кости, нас выпускать не собирались.

Впрочем, едва Дождь отлетел от Станции, причина их медлительности оказалась прямо перед нами.

Корабли.

Десятки разноразмерных и ярко окрашенных машин, сорвавшись со своих мест, рванулись к крейсеру, спеша запечатлеть происходящее. И это были не только любопытствующие зеваки.

Нет, на бортах многих из них были хорошо различимы эмблемы новостных каналов, торопящихся как можно быстрее донести до своих зрителей происходящее.

– Куда идём, капитан? – Напомнил о себе Ловин, развернувшись ко мне от своего места: – Прошу указать конечную точку для…

– Свенн, – перебиваю его, и взмахом руки отправляя старшего механика к штурману: – Куда идём ты знаешь.

– Есть! – Качнув головой он спрыгивает в яму штурмана и я, понимая, что их лучше не беспокоить, поворачиваюсь к пилоту.

– Самик! Выведите нас из этого…этого, – не сумев подобрать подходящее определение царящей впереди круговерти и не желая начинать нашу общую службу с мата, просто показываю вперёд.

Он, к моему облегчению, всё понимает.

– Будет исполнено, капитан, – кивает Первый и, склонившись над пилотским креслом, что-то тихо говорит сидящему в нём Криру, на долю которого выпала первая вахта.

То, что мы сдвинулись с места я смог понять только по тому, как рванули прочь мелкие кораблики, вившиеся вокруг нас словно стая мух. Ни толчка, ни перегрузки – Дождь, пройдя через заботливые руки механиков и управляемый опытным пилотом начал своё движение столь плавно, что мне, сидевшему в капитанском кресле, оставалось только позавидовать. Не могу сказать, что этот укол был болезненным для моего самолюбия – это был и мой корабль, и мой экипаж, а значит всё происходящее в равной же степени относилось и ко мне.