Мильда что ни день получала письма, из которых явствовало, что Карстен и Рейнхард живы, здоровы и отлично проводят время в гостях. Радку эти весточки вроде бы порадовали, а с другой стороны, ее все сильнее одолевала какая-то темная, невнятная тоска. Не хотелось никого видеть, ни с кем говорить. Ей казалось, что все в замке разгадали ее тайну и посмеиваются втихомолку, она пряталась от взглядов, будто те и вправду могли жалить. И хотя ей до сих пор никто не сказал ни одного недоброго или насмешливого слова, она каждый раз внутренне сжималась, когда кто-то входил на кухню. По счастью, после отъезда гостей замок совсем опустел, из прежних постоянных обита телей здесь осталась разве что Мильда. Дудочник куда-то пропал, и хорошо: его проницательности Радка боялась больше всего. А так разве что чужане, жившие кто в казармах, а кто в ближних деревнях (таких с каждой декадой становилось все больше), за какой-нибудь надобностью заходили к Мильде, но их как раз Радка не боялась, им до нее нет ровным счетом никакого дела.

Если бы здесь была Десси! Да не нынешняя, полоумная, а прежняя – та, что все понимала, чтобы можно поплакать всласть, уткнувшись ей в плечо, и выплакать, а потом наконец и выговорить свою тревогу, свою печаль. Но Десси была далеко, в столице, и Радка понимала, что придется ей как-то справляться самой.

И вот в одно теплое и солнечное, по-настоящему весеннее утро Радка вдруг окончательно поняла, что никому она здесь больше не нужна, а вот мать про ее судьбу знать не знает, ведать не ведает и уже, небось, все глаза выплакала. Так что нечего больше тут болтаться, надо идти в Купель, искать маму.

Мильда отпустила ее сразу же, едва Радка заикнулась, что хочет вернуться в Купель, к родне. Это снова опечалило девочку: конечно, она ясно понимала, что Мильда вообще никем на свете не дорожит, кроме своих выкормышей, и все-таки прожили вместе, почитай, год, и Радка с ног сбивалась, лишь бы угодить и старухе и княжатам, так неужели слова доброго не найдется на прощанье? «Так и Карстен, верно, вернется в замок да и не заметит, что меня нет. Да что там не заметит, не вспомнит даже, что была такая!» – подумала она и не смогла сдержать слез.

Идти от замка до Купели нужно было целый день, а погода стояла пока что совсем не летняя: живой студеный ветер споро забирался под одежду, пощипывал нос и пальцы. И все же Радка поплотнее запахнулась в платок, засунула его концы за пояс и решительно зашагала по грязной разъезженной дороге, не гадая пока, где будет искать родителей и что им скажет, как объяснит, почему почти год домой носа не казала.