Несмотря на то, что Макки показывали изображения этих улиц, при виде настоящего квартала его охватило дурное предчувствие. Как здесь грязно… тесно… уныло. Как много здесь народа. Люди были везде!

Теперь Бахранк осторожно вел машину на тихом колесном ходу, подняв гусеницы. Броневик ехал по узким улочкам, некоторые были вымощены булыжником, а другие – черными блестящими плитами. Улицы пролегали между стенами домов, высоту которых Макки не мог определить, глядя через смотровые щели. Последние этажи были ему не видны. Лавки были закрыты ставнями и охранялись. На улицах виднелись только люди, и на лицах их не было обычной для пешеходов беспечности. Челюсти были сжаты, люди бросали напряженные взгляды на проезжавшую мимо них машину. Мужчины и женщины, одетые в одинаковые комбинезоны Трудового резерва.

Заметив интерес Макки, Бахранк заговорил:

– Это человеческий анклав, а водитель – говачин.

– Они что, могут нас видеть?

– Они знают. У нас будут неприятности.

– Неприятности?

– Говачины и люди враждуют.

Это привело Макки в ужас. Он задумался, не в этом ли источник мрачного пророчества Арича: Досади будет разрушена изнутри. Бахранк продолжал:

– Вражда между людьми и говачинами нарастает, сейчас стало хуже, чем было раньше. Возможно, ты – последний человек, которого я везу.

Арич и его помощники подготовили Макки к досадийскому насилию, голоду и недоверию, но они ничего не сказали о межвидовой неприязни… Они лишь говорили, что некто, имени кого они не называли, может разрушить досадийское общество изнутри. Что пытался сказать ему Бахранк? Макки не осмелился открыто выказать свое невежество, и это сильно его расстраивало.

Бахранк, между тем, вывел машину из тесного проезда на более широкую улицу, заполненную тележками, нагруженными зеленью. Тележки медленно потеснились к обочине, пропуская бронивик. Ненависть ясно читалась в глазах людей, шедших рядом с тележками. Численность толпы поразила Макки. На каждую тележку (а Макки не мог их сосчитать) приходилось не меньше сотни людей, которые толпились вокруг, поднимали руки, что-то кричали в окружении других людей, стоявших плечом к плечу вокруг каждой тележки, спинами к ним, – очевидно, охраняя их содержимое.

Макки, приглядевшись к тележкам, вдруг с ужасом понял, что в них лежат отбросы. Толпы людей покупали отбросы.

Бахранк снова выступил в роли гида:

– Это улица Голода. Это отборные отбросы, самые лучшие.

Макки вспомнил, как на Тандалуре ему рассказывали, что в Чу есть особые рестораны, специализирующиеся на блюдах из отбросов и мусора, чтобы не пропадали даром остатки, не содержащие ядов.