Нахмурившись, чернокнижник обернулся, бросил взгляд на труп, лежавший внизу. Руки. Слишком большие. Этот замок поменьше.

Прищурившись, Кох рассмотрел около тела пластиковый квадратик с ленточкой, которую можно было нацепить на шею. Напевая про себя, чернокнижник быстро спустился, подхватил карточку, приложил к панели. Дверь тихо щелкнула замком и на этот раз — поддалась.

Распахнув ее настежь, Кох вышел на широкую лестницу из белого мрамор с полированными деревянными перилами. Чудесно! Просто чудесно!

Перешагивая через ступеньку, чернокнижник, продолжая улыбаться, начал подниматься вверх. Внутри все пело и светилось. Он чувствовал неутоленную жажду действий. Ему хотелось бежать, прыгать, петь, кричать — чтобы как-то использовать полученное тело. Да, кричать — это подойдет. А еще лучше помахать руками, хорошенько отдубасить кого-нибудь, разорвать надвое чужую плоть…

Нет, сначала надо найти убежище — одернул сам себя Кох. Обустроиться. Потом найти общий язык с местными. Надо только разобраться в воспоминаниях этого тела. Найти властьимущих. Оказать пару услуг тем, кто обладает властью. А потом они и сами не заметят, как окажутся в его руках. Жаль, его книги потеряны. А что книги? Он напишет новые, по памяти! А лучше — создаст свои, вкладывая в них знания, почерпнутые у тех шепотков, что вертелись за спиной, не в силах приблизиться к его пылающей огнем персоне.

Поднявшись на пару этажей, Кох разглядел знакомую дверь и пошел медленно, с удовольствием впечатывая каждый шаг в ступеньки. Где-то далеко бухали выстрелы, а над головой, в вышине, слышался женский крик. Кох улыбнулся, теребя карточку от дверей, повешенную на шею. Это все его не касается. Ему нужно просто выйти из этого странного дома и заняться своими делами. Вот только, кажется, он что-то забыл. Запамятовал и никак не может…

Он двигался все медленней и медленней, уже не улыбаясь, а хмурясь. Прямо перед ним раскинулась площадка с заветной дверью, на ней — два трупа в черных костюмах. Лежат на белом мраморе, заливая его густой багровой кровью.

Хмурясь все сильнее, Кох сделал еще один шаг, взобрался на последнюю ступеньку и застыл, не в силах оторвать пальцы от полированного дерева перил.

Чернокнижник с недоумением взглянул на кисть. Загорелая, жилистая, с блямбой огромных золоченых часов на запястье, она цеплялась окровавленными пальцами за перила. Ее словно судорогой свело, заклинило в одном положении. Кох повернулся всем телом, чтобы упереться, дернуть посильней. И понял, что левая нога не слушается. Она продолжала упираться в ступеньку всей подошвой, не желая отрываться от мрамора. Чернокнижник взвизгнул и вцепился правой рукой в мятежную левую ладонь, пытаясь отодрать ее пальцы от дерева.