Я пошла домой. В Южной Англии стоял дивный весенний денек: на небе сияло солнце, а в ухоженных садиках желтыми огоньками сверкали нарциссы. Если действия марсиан в Арктике и влияли на погоду, здесь и сейчас это заметно не было. Однако было достаточно прохладно, и я подумала, что ночью может подморозить.

Все вокруг казалось тихим и безмятежным.

Я поужинала в тишине. Уолтеру я отнесла суп и сэндвичи, но он так ни к чему и не притронулся.

Около одиннадцати часов вечера я сварила нам кофе и поднялась в кабинет. Там я устроилась в небольшом кресле, которое мы с Уолтером перетащили наверх из гостиной. Он все еще сидел за работой. На столе у него не было ничего лишнего: календарь, часы, несколько стопок бумаги, фотография Кэролайн, сколотая фарфоровая кружка с карандашами – и телефон, который он держал под рукой.

Той ночью – как сейчас помню – луна была особенно яркой: ее сияющий лик заглядывал в окно кабинета. Полная луна! Зловещий знак – особенно в ту ночь, когда неумолимые космические часы, чьему ходу не могут противостоять ни люди, ни марсиане, отсчитывали минуты до момента, когда наши планеты вновь окажутся друг напротив друга. Глядя на Луну, я подумала: интересно, юпитерианская метка, давно исчезнувшая из виду, оставила на ее холодной поверхности какой-нибудь след, на который наткнутся космические путешественники будущего?

Я решилась нарушить молчание:

– Как я понимаю, от твоих приятелей-астрономов нет никаких вестей.

– Они мне не приятели. – Уолтер постучал пальцем по телефону, потом поднял трубку, чтобы убедиться в наличии гудка. – Это уважаемое астрономическое сообщество, и для меня большая честь быть тем человеком, которому они в первую очередь передают важные сведения. Но нет, никаких новостей. Конечно, сейчас наши технологии шагнули вперед, но те первые выстрелы, в девятьсот седьмом, я видел собственными глазами. Их было отлично видно даже в домашний телескоп бедняги Оджилви.

– На этот раз к нам отправится целая армада – вернее, флот колонизаторов. Верно?

– Это было бы логично, – заметил Уолтер. – В 1907 году прилетело десять цилиндров, в 1920-м – сто, два года спустя – тысяча. Неужели в этот раз прибудет десять тысяч? Если они, конечно, прилетят, – но они не прилетят.

– Есть люди, которые убеждены: надо что-то делать, а не просто надеяться на лучшее, – сказала я, листая газеты. – Где-то тут был подробный репортаж… Ага, вот он, в «Телеграфе». Черчилль произнес очередную речь: «Хватит ждать! Разве мы ждали Наполеона? Нет! Мы взялись за него, прежде чем он успел до нас добраться…»