На следующий день я начал писать эти строки, и, как бы я ни старался рассказать о настоящей мужской дружбе и о гении Виктора, придумавшего лекарство от болезни Альцгеймера, история все время уводила меня в сторону. Строчки сбивались, теряя ритм, и я вновь и вновь принимался описывать мысленный образ той, которую любил и продолжаю любить. Алиса. Я переворачивал лист и снова воскрешал в памяти дни, а иногда и целые годы, в течение которых шел рядом с ней, словно лживая тень, исчезающая при отблеске света.

Виктор иногда брал мои записи и читал их, молча потирая переносицу пальцами и о чем-то вздыхая, но никогда не комментировал написанное. Несколько раз я просил его свозить меня в Пасадену, чтобы увидеться с Алисой, но Виктор сообщил, что она находится на восстановительном лечении в Нью-Джерси. Он искренне обещал, что, как только Алиса вернется, Патрик непременно организует встречу с той, которую нам все же удалось спасти! Я представлял, как буду выглядеть в глазах любимой, как она будет смотреть на меня… Я победил, спас любимую женщину и теперь имел полное право просить ее руки, как какой-то средневековый рыцарь.

Шла вторая неделя моего пребывания в доме Виктора. Я много спал, а все свободное время посвящал письму. Страница за страницей в блокноте начинала складываться целая история. Я любил сидеть под старым апельсиновым деревом, рядом с кучей сухих листьев, которые стаскивал сюда садовник. Что-то было магическое в этом месте, и случалось, что я просто любовался игрой оранжевых красок в сочной зеленой листве.

Тогда же я познакомился с Бриджид. Виктор объяснил мне, что она обязана ему успешной карьерой в ФБР и готова помочь мне разобраться во всем этом. Она приезжала каждый день, и мы подолгу говорили с ней. Бриджид, моя милая Бриджид стала мне больше чем другом, и в разговорах с ней я буквально ощущал, что еще немного – и мое сердце навсегда излечится от привязанности к Али. Она умела находить слова, умела задавать правильные вопросы, которые заставляли меня искать ответы внутри себя.

Виктор никуда из дома не отлучался, и мы часами беседовали друг с другом о самом разном. Мне хотелось говорить об Алисе и своих чувствах к ней, но Виктор все чаще уводил разговор в научную тему, уточняя и переспрашивая меня о тех мгновениях, когда я жил с Алисой внутри себя. Его интересовало все: от восприятия собственного голоса до моих ощущений, когда я видел мир ее глазами.

Виктор считал это исключительно ценным опытом, и его все больше интересовал вопрос, понимала ли Алиса, что ее сознание попало в другое тело. Осознавала ли она себя в чужом теле или не замечала этого? По его словам, я погрузился в игру достаточно, чтобы попытаться уловить ее эмоции. Обычно люди смотрят на все как бы со стороны, как в кино, когда видишь картинку на статичном экране и всегда можно отвернуться, но со мной получилось немного иначе.