Когда мы с ним появились на другом берегу, Вито еще подрагивал от пережитого ужаса.

— Ты молодчина! — похвалил я своего храброго тигренка. — И все остальные речки теперь будут не страшны, да?

Он, улыбнувшись, кивнул.

Переправа прошла без эксцессов, но заняла почти два часа.

Сегодняшний подъем в гору был гораздо тяжелее позавчерашнего, но никто из тигрят не пожаловался и не ныл. В какой-то момент Гвидо сам велел Траяно отдохнуть — самый мелкий малек здорово запыхался. Они остались вдвоем, а когда мы добрались до конца склона, Роберто налегке спустился вниз и помог Гвидо доставить наверх маленького тигренка и его рюкзак.

Я внимательно следил за остальными тигрятами — нет, никто из них не собирался насмешничать. Забыли они про свое дурацкое «честно, нечестно», дай бог, чтобы навсегда — это они уже сами догадались, я им не объяснял.

— Ну вот, — заметил Алекс, когда мы слегка отдохнули и были готовы выступить, — остался только один неглубокий овраг. И больше никаких препятствий.

Тигрята выглядели разочарованными.

— Жаль, — вздохнул Вито. — Почему нельзя было пойти в поход на целый месяц?

— Один рацион, — заметил Гвидо, — весит два с половиной килограмма. Тридцать — семьдесят пять килограммов. Это больше, чем весит любой из нас. К тому же однообразие надоедает.

— Угу, — Вито согласился, но был опечален, что жизнь так прозаична.

— А что тебе не нравилось весь месяц? — поинтересовался я (по редкому сосновому лесу можно было идти рядом и разговаривать). — Тренировки или соревнования?

— Ну, мы же ничего не выиграли. Везде были последние или предпоследние.

Я посмотрел на него хитро:

— А что тебе на самом деле не нравилось?

Вито поднял на меня удивленный взгляд:

— Ну, да, я понял!

— Странно, что вы не всюду были последние, — заметил я серьезно, — наверное, те, кого вы иногда обходили, тоже любили позлорадствовать и поиздеваться друг над другом.

Вито покраснел, опустил голову и спросил:

— Думаешь, это связано?