— Вадим, очнись! — Испуганный женский голос вонзился в нирвану подобно керну буровой установки и разрушил радужный внутренний мир вселенского блаженства и спокойствия. Хлесткая пощечина разнесла его на мелкие осколки…

Белов с трудом отодрал веки друг от друга и поразился анимешным ошарашенным глазам Натальи, благо зрение после минутного отдыха вернулось и перестало устраивать безумные пляски цветных клякс. В эмоциональном компоте, который бил из добровольной сиделки, без поллитры или двух разобраться было невозможно.

— И что это было? — гневно спросил пострадавший от рукоприкладства.

— Это я тебя спрашиваю: что это было?! — старательно пряча испуг и беспокойство за вуалью напускного безразличия и гипертрофированного возмущения, рявкнула Наталья.

— Так, стоп, тайм-аут. — Приложив пальцы правой руки к раскрытой ладони левой, Вадим настороженно посмотрел на женщину. — Наташа, без рукоприкладства, пожалуйста. С тактом, с чувством, с расстановкой… повторяю, меня не бить, — рассказываешь причины, из-за которых ты решила изменить геометрию моего лица.

— Еще раз вздумаешь сдохнуть, я твою «геометрию» в девять на двенадцать отформатирую! Понял? — распалялась женщина, от стресса перейдя на язык дворовых разборок.

— Э-э-э… — Вадим принял сидячее положение, теперь его глаза могли служить наглядным пособием для художников-аниматоров из Страны восходящего солнца. — Все-все, видишь, живой я, как Ленин в мавзолее. Живой, успокойся, можешь даже потрогать: теплый я. С чего ты решила, что я помереть собрался?

— С чего решила, с чего решила… — прошипела Наталья. — Предупреждай заранее, когда вдругорядь вздумаешь посереть, побледнеть и перестать дышать. К тому же твоя аура совсем померкла. Навязался, родственничек, на мою голову. Хуже моих спиногрызов. От них-то я знаю чего ожидать, а терпеть твои фортели — увольте. Никаких нервов на тебя не хватит. То мрет он, то оживает. Век бы тебя не видела, оглоеда. Я тут с тобой поседею к вечеру… Хотела по щекам настучать, так изнутри так полыхнул, словно тебе прожектор в зад засунули. Засветился, как новогодняя елка, вот-вот живым пламенем возьмешься. Думала — все, отбегалась, сгорим сейчас к чертям собачьим.

— Поня-ятно… и давно ты, ми́ла моя, ауры видишь? — зацепился за многозначительную оговорку Вадим.

— Со вчерашнего дня, милок, — последовал язвительный ответ.

Наталья демонстративно отвернулась и принялась переплетать косу.

— Цыц, женщина!

— А ремнем?

— Сдаюсь, маленьких бить нельзя.

— То-то, смотри у меня…

Вадим улыбнулся. Короткая пикировка, словно лаялись старшая сестра и младший брат, сняла физически ощущаемое напряжение, повисшее в доме. Был еще один положительный эффект — шутливая перепалка позволила Наталье взять под контроль страхи и переживания, терзавшие ее.