Шуршание шелковой простыни.

— Побудь со мной, пока есть время…

Звезды здесь были особенно яркими и крупными. Он сидел на крыше, смотрел в небо и слушал ночь. Как все странно. Как тяжело снова возвращаться к жизни. Снова то и дело хочется шагнуть в костер и опять исчезнуть. Никогда не забыть последние мгновения и то, как хорошо было в Огне. Но долг крепче любой цепи привязывает к жизни.

Разделенная на две части суть — то, что позволяет ему жить. Она одна, но… как два глаза на одном лице — никогда не сольется воедино. Альтис и Зверь. Личности меж собой не враждуют. Так сосуществуют две стороны одной медали. Тем более что того желтоглазого безумца больше не существует.

А еще Яра сказала, что Альтис теперь демиург, а дед… Искандер это подтвердил. Альтис — демиург?! Не очень-то верится.

Тайен попытался сказать, что научит Пламенного выходить за Грань и проникать в другие миры… В итоге Альтис и Теневой чуть не передрались. Встав между противниками, Ледяной выслушал претензии и взаимные обвинения обоих, после чего в ультимативном порядке отослал сына, а сам поговорил с Пламенным. Альтис остался доволен беседой. Искандер как-то сразу оказался в доску своим и именно дедом, так что Пламенный впервые понял, что значит быть кому-то внуком. А вот Яру назвать бабушкой у Альтиса язык не поворачивался. Даже в мыслях. Ледяной гораздо более тактичен, чем сын и вся остальная семейка. Слушать и понимать умел не только себя любимого, в отличие от Тайена. Тот был идеальным убийцей. Ледяной — дипломатом. Трудно ему, видать, выживать с такой родней.

Чтобы все выжили и вернулись, нужно найти и заставить жить Альтаира. Задача почти нереальная. Потому что Черного Пламенного не было ни в одном из миров. Непобедимый Альтаир разделился, оставшись в каждом из братьев. А остальная суть стала… звездой.

Нужно отыскать всех. Собрать, выдернуть из их новых жизней, вернуть память. Пробудить так же, как пробудили самого Альтиса. И еще успеть бы… Они ведь могут снова умереть, и в следующий раз надежды не останется. Личность и суть божества сохранится только при первом перерождении и после смерти сотрется… если ее никто не пробудит.

Пальцы, казалось, сами по себе нашли на запястье браслет, коснулись серебра чешуек…

И волной пришло предвидение.

Мужчина сосредоточенно смотрел под ноги, размеренно шагая вперед. Порывом ветра длинные пепельные, вьющиеся крупными кудрями волосы бросило в лицо, и мужчина раздраженно откинул их за спину. Стоило отвлечься, как в ботинки залилась вода. Снова уставившись вниз, он продолжил идти. Тишина за спиной наконец-то сменилась бессвязными выкриками, истеричным смехом и невнятными мольбами. Хотелось обернуться и плюнуть под ноги оставшимся. Вместо этого, не оборачиваясь, продемонстрировал неприличный жест. Правда, перепонки между пальцами ему помешали.