Так и жил один до самой катастрофы, правда, конечно, была у меня приходящая жена, но это так, просто для утехи плоти – после катастрофы я её и не видел больше. Когда случилось землетрясение, я находился на аэродроме. Мы недавно прибыли из рейса – летали в Африку, доставляли гуманитарный груз. Повсюду были бардак и суета, это помешало мне быстро добраться до дома. Когда всё немного успокоилось, нас задержали из службы МЧС – все думали, что самолёты понадобятся для проведения спасательных работ.

Когда немного прояснилась ситуация и стало понятно, что надвигается облако пепла, и в такой ситуации воздушное сообщение будет невозможным, нас распустили по домам. Держать столько народу на аэродроме было невозможно, все крупные каменные здания рухнули, даже чай приходилось пить в будке у охранников. К тому же объявили, что через пару часов нас может накрыть облако вулканических газов, что возможно отравление ими, поэтому рекомендовали тем, кто живёт выше пятого этажа, переждать эту газовую атаку дома. Нужно было плотно закрыть окна и двери, а вентиляционные отверстия перекрыть несколькими слоями марли, периодически смачивая её водой. Тех же, кто оставался на аэродроме, собирались эвакуировать в город, в уцелевшие от землетрясения здания, туда же предлагалось явиться тем, у кого дома разрушены.

Из этих речей и несогласованных действий я понял одно – спасение утопающего дело рук самого утопающего. У нас не оказалось ни одного авторитетного, харизматичного лидера, который бы взял ответственность за судьбы других людей. Всё начальство думало в первую очередь о спасении своих задниц. Никто не желал заниматься не прописанными в его должностных инструкциях делами. Рядовые пилоты, техники и обслуживающий персонал аэропорта так и не смогли самоорганизоваться. О неспособности руководства к действиям в случае ЧП говорил и тот факт, что народ просто выпихивали в неизвестность, при этом даже не снабдив сухим пайком, дали только несколько марлевых повязок.

Помню, что всё это меня чрезвычайно разозлило. Я не стал стоять в очереди на получение этих повязок, сел в машину и поехал домой. Внутри просто клокотала обида на власть, которая как только стало ясно, что полёты невозможны, отнеслась к нам как к отработанному материалу. Я ехал и мысленно злорадствовал, как эти сволочи-начальнички ошибаются, я всё равно выживу: в квартире моей полно консервов, есть кулер с 30-литровой канистрой воды, плюс ещё одна. К тому же так как я увлекался туризмом, в запасе было много таблеток с сухим топливом, а также плитка и осветительная лампа, работающие от баллончиков со сжиженным газом. Этих баллончиков лежало в кладовке штук двадцать. Сейчас я радовался, что жил один, часто бывал в командировках и, из-за того что не хватало времени ходить по магазинам, закупал обычно очень много консервов и супов быстрого приготовления. Было очень удобно, как только проголодался – открыл консервную банку, съел её – и ты уже сыт.