— Я сказал ему плохое. Я думал, это его взбодрит. Что он будет бороться. — Я всхлипнул от горечи. — А он… Дурак!

— Что ты ему сказал? — подался вперед Фарри, глаза его блестели. Он лихорадочно придумывал, как меня успокоить. — Хочешь перцового чаю? У меня есть! Теплый еще!

Пить хотелось безумно. Я кивнул и приподнялся, чувствуя слабость и острое желание сходить в туалет. Теплый, ароматный напиток коснулся губ.

— Это из-за меня он ушел. Я сказал плохое…

— Да что ты сказал, Эд?!

— Не так важно. Просто все из-за меня. Я убил Шона.

— Да брось ты! Как ты его мог убить?

— Он боялся. Боялся! Всегда боялся. Он просто не умел не бояться!

Фарри нахмурился, не понимая моих слов.

— Ты о чем?

— Я должен был догадаться, что Шон не станет бороться! Должен был! Какой я, к талому льду, эмпат, Фарри? Я — ничтожество! Глупое, слабое ничтожество.

— Тихо-тихо, — напрягся мой друг.

— Это я во всем виноват, Фарри. Во всем! Компас этот… Эльм… Торос… «Звездочка». Это все из-за меня, понимаешь?

Из глаз покатились слезы. Сами собой. Мне никак не удавалось их удержать. Я пучил глаза, я жмурился, но все равно всхлипывал и чувствовал, как соленая влага катится по щекам.

— Забери его у меня, Фарри. Забери. И уходи. Как прибудем в город — уходи. Тебе это нужно, я знаю. Мне — нет. От меня только зло, Фарри. А ты сможешь сделать что-то.

— Хватит, Эд, перестань, — очень серьезно, по-взрослому, ответил мне мой друг. Он подошел к кровати, оперся о стойку. — Ты как по льду в пещеры волокунов покатился. Там ничего хорошего тебя не ждет. Нельзя так думать.

— Я должен был поговорить с кем-то. Должен был посоветоваться. А я взял и пошел к Шону. Самый умный, обледенелый на всю голову ублюдок, — продолжал я бормотать. Фарри морщился и неодобрительно качал головой. Его лицо расплывалось в пелене моих слез. — Я думал, что знаю, как нужно действовать. Я был уверен в этом. И опять ошибся. Опять все стало только хуже! Опять!

— Врезать бы тебе хорошенько, чтобы в себя пришел, — зло сказал Фарри. Щелкнул пальцами по стойке кровати. — Очень хочется, Эд.

— Так врежь! Врежь!

Он покачал головой.