— Оно и видно, — безразлично заметил Мертвец.

— Что, простите?

— Что людей не хватает. — Наш командир демонстративно пнул какую-то мятую железную коробку. Та жалобно загудела. Со стороны кормы послышался чей-то одинокий смех. Ну слава Светлому, есть люди на борту.

— Тяжелые ходки были, — отмахнулся Сэмуль. — «Стражи» нас зимой обошли, но вроде сейчас притихли, и может, Пустыня будет добра к нам. Сюда, пожалуйста.

Мы поднялись на первую палубу. Тут было ощутимо чище, однако не потому что на ней старались убирать, а потому что просто не сорили. Цепочка следов в серой пыли вела от трапа к ходу на верхнюю палубу.

— Прошу.

В каюте тоже давно никто не появлялся. Выглядела она тесной и от этого на удивление уютной. Всего пять кроватей: одна слева от двери, две у стены напротив входа и по одной слева и справа. Прямо по центру каюты, под навесным крюком для шаманского фонаря, несокрушимым монолитом примостился стол с прикованными к полу ножками да четыре табурета вокруг. В левом углу я увидел печку.

Стены были обиты посеревшими, а иногда и позеленевшими от сырости шкурами.

— Чем богаты, — улыбнулся Сэмуль.

— Нас семеро, — невозмутимо произнес Мертвец.

— Потрясающее наблюдение, отменные умственные способности, но омерзительная реакция, — согласился с ним Буран и швырнул свою шапку на койку у левой стены, у печки. — Это Тороса, а соседняя моя.

Он прошел внутрь и сбросил свой рюкзак на «захваченную» кровать, а затем принялся снимать перевязь с мечами.

— Это с дранья ли? — возмутился Сабля.

— У Тороса рана еще не до конца прошла. Ему в тепле надо. А я просто сильнее и могу сломать тебе хребет раньше, чем ты поймешь, что произошло, — беззлобно улыбнулся Буран. — Поэтому могу наглеть.

— Че?!

— Шучу, раз ты все еще не научился разбираться в моем тонком юморе. Поясню — просто я первый успел застолбить себе лежак. В Пустыне рот лишний раз разевать не стоит — язык замерзнет да зубы потрескаются.

— Тогда это моя! — торопливо ворвался в каюту Сабля.

Я стоял в коридоре и увидел, как с верхней палубы спустился капитан «Девятикристального». Двигался он тяжело, как человек, давно сдавшийся собственному весу и старающийся ходить поменьше.

Мертвец повернулся к нему.

— О, а вот и благородный капитан Стиперсон! — услышал шаги Сэмуль и ловко выбрался из каюты. — Добрый день, капитан, я взял на себя смелость заполнить одну из кают. Добрым странникам нужно в Барроухельм, и я подумал, что вы будете не против.