Капитан стащил с головы меховую шапку, обнажив седую, с проплешинами, голову. Щеки командира «Девятикристального» обвисли, под глазами набухли темные мешки.

— Приветствую на борту, — недружелюбно буркнул он, а затем, проверяющим взглядом буравя нас, одну за другой стянул с рук варежки. — Извиняюсь за беспорядок.

Он чуть отвернулся и трубно высморкался в видавший виды платок.

— Еще раз простите.

— Нам нужно семь кроватей, — голос Мертвеца дрогнул. Что так взволновало седовласого пирата?

— Устроим. Сэмуль, идем. Надо поговорить. Вы пока устраивайтесь.

— Что случилось? — спросил я Мертвеца, когда мы остались в коридоре вдвоем. Из каюты слышалась шутливая перепалка Бурана и Тройки, лязгнула дверца печки, громыхнул табурет.

— У него на большом пальце правой руки перстень, — сказал Мертвец. Он посмотрел на меня и победно улыбнулся.

— Это что-то значит?

— На нем пирамида. Это тайный знак Добрых. Он поменялся, еще когда был жив отец. Раньше была рыба.

Я подумал, что мне послышалось.

— Что, простите?

— Я облазал весь Руддергтон в поисках хотя бы признаков какой-нибудь действующей ячейки. Тщетно. Либо всех местных Добрых вывели агенты черных капитанов, либо они сами растворились во времени. Конечно, за эти годы могли измениться знаки ордена, но хоть что-то должно было остаться. Какая-то мелочь, какие-то слухи. Мне не удалось найти ровным счетом ничего. И вот тут, стоя на этой жалкой пародии на корабль, я вижу знак Добрых. Идем. Мы должны поговорить с ним немедленно!

Капитана и его помощника мы нашли на ступенях трапа. Судя по всему, Стиперсон отчитывал своего подчиненного, а тот лишь изображал виноватый вид, явно привыкший к таким вот взбучкам, и терпеливо ждал завершения выговора.

— Что-то случилось? — заметил нас Стиперсон и недовольно поджал губы.

— Очень важный разговор, — сказал Мертвец и поднес палец к кончику носа, а затем к краю левого глаза, словно соринку убрал. — Очень важный.

— Это может подождать? — угрюмо поинтересовался Стиперсон.

— Нет. — Мертвец повторил странный жест, но в душе капитана ничто не шелохнулось.

— Это из ваших, мастер Стиперсон, — вздохнул Сэмуль. — Я пойду распоряжусь по поводу кроватей.

Толстяк нахмурился, а затем закатил глаза и кивнул Мертвецу: