– Празднуешь? Соседей собрал, да? А меня игнорируешь?

Костя чуть не уронил рюмку и невнятно ответил:

– Как-то неудобно звать к столу большого начальника.

– Ты собираешь не начальников, а соседей! В наказание пойдешь ужинать ко мне!

Мужчины понимающе переглянулись, а женщины заторопились на кухню мыть посуду. Делать нечего, надо идти, отказ равнозначен приговору к расстрелу, и Костя понуро пошел за соседом. Вопреки нежеланной встрече с любвеобильной Катенькой в комнате за накрытым столом сидела незнакомая девушка.

– Моя доченька Серафима, – представил незнакомку Ефим Наумович. – Студентка третьего курса политеха.

– Учусь на авиастроительном факультете[82], – добавила девушка.

– Вот как? – удивился Костя. – Даже не догадывался о существовании такого факультета.

– Старейший в мире! Основан по приказу Витте одновременно с авиамоторным факультетом!

– Молоды еще для обсуждений событий времен царского режима! – вмешался Ефим Наумович. – Садитесь за стол.

Девушка принесла с кухни второе и разлила по рюмкам коньяк, а хозяин произнес тост:

– За нашего героя! Молодец, показал в боях пролетарскую зрелость и пролил кровь в борьбе с мировой буржуазией!

Костя до этого немало выпил и сытно поел, поэтому последующие рюмки лишь подносил к губам и вяло ковырялся вилкой в тарелке.

– Ты чего это филонишь? Или наше угощение тебе не по нраву? – недовольно заметил Ефим Наумович.

Переедать на ночь хуже любого наказания, а чрезмерная выпивка чревата тяжким похмельем с головной болью на весь грядущий день. Надо как-то увильнуть, и он сумрачно ответил:

– Комиссия партконтроля напрочь испортила настроение.

– Тебе? Ты у нас без году неделя.

– Обвинили в буржуазном происхождении и желании подорвать единство пролетариата.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи все подробно.

Он рассказал, подробно и честно, утаив лишь то, что о взносах не имел понятия. Если финские коммунисты вносили деньги в партийную кассу, то подобное незнание чревато тяжкими последствиями.