* * *

Казак сидел на перевернутом вьючном седле и мрачно косился туда, где скрылись пару часов назад воители-мангбатту. Из-за рощицы дынных деревьев, торчащих островками посреди высокой травы, доносились заунывные вопли и грохот барабана с диковинным названием «там-там».

— Как бы снова не сунулись. — озабоченно заметил Смолянинов. — Ты бы, Степан Ерофеич, проверил своих — не спят ли на постах?

Урядник скосил черный, цыганский глаз на начальство:

— Умный ты мужик, Иваныч, но порой удивляюсь я — чисто дитя малое! Взялся, понимаш, казака учить стражу нести! Небось, не заснут, коли жизнь дорога — знают, как сонные караулы ножиками режут, сами не раз таким-то манером душегубствовали. Не боись, станишные всё как надо сладят…

Смолянинов вздохнул и отошёл. Урядника он уважал: этот основательный дядька, казалось, ни чему не удивлялся и готов был справиться с любой неприятностью — дай только время прикинуть, что к чему, да не лезь с дурацкими советами поперек знающих людей. Урядник платил Смолянинову тем же — во-первых, тот был начальством, а во-вторых, мог ответить на любой вопрос — и насчёт земель, через которые лежал путь экспедиции, и насчёт обычаев их обитателе, и о древней, особенно евангельской, истории. А пуще всего Ерофеич любил обстоятельные, неторопливые беседы о божественном — происходивший из старообрядцев, он оказался падок до таких разговоров, и был благодарен Смолянинову за то, что тот ни разу не попрекнул его старым чином и двоеперстием.

Степан Ерофеич проводил Смолянинова взглядом и покачал головой. Уважение кончено, уважением, но в воинских делах начальник — сущее дитя. Не дело это: коли поставили его, урядника, беречь учёных людей, так уж извольте не мешать, а то командиров развелось — плюнуть некуда! Вон, ихнее благородие, поручик Садыков тоже верещал: «Не убивайте их, да не убивайте!» А как не убивать, коли озоруют? Вот и доверещался — пуля в плечо, и хорошо ещё, что вскользь… А ведь у энтих самопалов такой, прости Господи, калибр, что могло и вовсе руку оторвать!

А что завтра будет? Нет, пора с этим заканчивать! Не хватало еще, чтобы университетский профессор учил казаков службу справлять…

Скрипнуло под ногами.

— Пронька? — не оборачиваясь, спросил урядник.

Подошедший кивнул и встал рядом.

— Ты, это, вот что… — тихо произнёс Ерофеич. — как стемнеет, оба будьте готовы. И наденьте чекмени, шаровары да фураньки — хоть и жарко, а в темноте не белеется, как эта, прости господи, одёжа…

И отвращением повертел в руках простреленный тропический шлем.

— Винтари возьмите и леворверты, и чтоб патронов поболе, смотрите у меня! Как луна над горушкой поднимется — встречаемся за палатками. И — молчок, ни звука!