II

Берта хлопотала вокруг поручика, перематывая ему руку бинтом. Садыков изо всех сил пытался сохранить равнодушие. Получалось плохо: то он кривился, когда бельгийка делала неловкое движение, тревожа простреленное плечо, то вздрагивал, когда она невзначай наклонялась слишком низко.

По случаю жары самозваная участница экспедиции обходилась минимумом предметов туалета, положенного благовоспитанным особам её пола — так что зрелище поручику открывалось весьма преувлекательное. Вот и теперь: Берта склонилась к руке раненого героя, чтобы зубами затянуть узел, и тот поспешно отвел в глаза.

— Ну вот и всё, мон шер… — Молодая женщина ласково потрепала офицера по шевелюре. — Сама по себе рана неопасна, да и крови вы потеряли совсем немного. Неделя, много полторы — и вы думать забудете об этой царапине!

Запасы медикаментов тают с пугающей скоростью, с беспокойством подумал Смолянинов. Что-то будет дальше? В достаточном количестве имелись: хинный порошок, взятый на случай заболеваний малярией, салицил и препараты опия от простуд и зубных болей. Но стоит кому-то слечь всерьёз…

Даже здесь, на заболоченном западном берегу Альберт-Нианца в воздухе отчетливо ощущалась нездоровая, тяжёлая сырость; что же будет, когда придётся неделями идти по дождевым джунглям? Впрочем, Клеймель странствовал в этих краях, считай, в одиночку, с единственным осликом, и ничего — вернулся живой и даже почти здоровый…

Руку Садыкову задела случайная пуля: когда экспедиция отказалась платить дань за свободный проход попавшейся на пути шайке из трёх десятков негров племени мангбатту, те обиделись и попытались вразумить пришлых чужаков с помощью ассагаев и парочки древних кремневых мушкетов. Урядник Ерофеич от такой наглости опешил: за прошедшие несколько недель они привыкли к тому, что встреченные отряды либо разбегаются при виде грозных белых путешественников, либо почтительно приветствуют караван, изо всех сил стараясь выказывать миролюбие. Смолянинов казака огорчил, категорически запретив учинять смертоубийство, и забайкальцы с угрюмым видом палили поверх голов завывающих дикарей, пока пуля, выпущенная с полутораста шагов (запредельная для древних самопалов дистанция) не стукнула Садыкова в мякоть плеча.

Рана и в самом деле, оказалась пустяковой: в других обстоятельствах поручик не обратил бы на неё внимания. Но в тропиках любая царапина чревата серьёзными неприятностями, к тому же, урядник, которому другая пуля пробила пробковый французский шлем и скользнула по волосам, чувствительно обжёгши кожу головы, всерьёз рассвирепел и жаждал свести счеты с возомнившими о себе негритянскими разбойниками.