Почерк на протяжении всей рукописи один и тот же. Я, конечно, не эксперт по каллиграфии, но не думаю, что здесь будут сюрпризы. Несколько букв имеют очень характерную форму, и с большой вероятностью я могу предположить, что и основную часть рукописи, и это злосчастное заключение написал один и тот же человек. Ну, вздрогнули! – вспомнил Алексей Степанович про зависшую в воздухе рюмку.

– Какие тысячи лет, там у него звездолеты вон какие-то, – вставил Вика, опасливо вытягивая огурец из банки.

– То-то и оно. Поэтому я и решил, что это палимпсест. И, по всей видимости, современный. Гагарин в космос в шестьдесят первом летал. До этого никто всерьез и не думал, что такое возможно. Допустим, у автора была хорошо развита фантазия. Но тут мы все равно говорим о двадцатом веке, не раньше. Ну не верю я, что это так называемое заключение написано человеком, жившим в незапамятные времена. А теперь представь, Вика, сколько людей в двадцатом веке знали древнеассирийский язык? Да еще и могли писать на нем? Единицы, сущие единицы. И кому из них понадобилось сначала писать хронику про неизвестных или даже, скорее всего, никогда не существовавших царей, а потом завершать все это вот таким вот бредом про какой-то тоннель и звездолеты? Если у этого был некий религиозный подтекст, дескать, мы все произошли от инопланетян, в лучших традициях раэлитов, то они бы написали трактат посерьезнее. Без всякой предыстории про войны царей. А если кто-то хотел фальсифицировать древнюю историю, хотя, признаюсь, не могу понять почему, то зачем добавлять это странное послесловие, которое всю историчность написанного опровергает?

– То есть накрылись твои научные статьи?

– Да нет, отнюдь. Я больше чем уверен, что подобная фальшивка еще больше шума наделает. Просто, если честно, я несколько разочарован. Я думал, что открыл новую страницу в древней истории. А оказалось, что имею дело с фальсификацией.

– Ну я бы так сокрушаться не стал. Это, возможно, величайшая фальсификация в истории человечества, – сказал Вика с показным оптимизмом.

– Поживем – увидим.

Алексей Степанович неуверенно посмотрел на бутылку водки, в которой оставалось еще больше половины.

– Мне что-то расхотелось, – сказал Вика, поймав его взгляд.

– Я тоже больше не буду, мне завтра к первой паре в универ. Ладно, Вика, давай, я спать пойду. Прибереги свое зелье для какого-нибудь радостного события.

Алексей Степанович отправился в ванную, шаркая тяжелыми тапками по линолеуму, а Вика принялся убирать со стола.

Облака за окном слегка разошлись, и из образовавшегося небесного просвета выглянула полная луна. Ее серебристый свет тут же разлился по мокрым крышам домов и безлюдным дворам. Далекие звезды неизведанных миров так и остались скрыты за унылой завесой плачущих облаков.