Примерно через десять минут из бокового прохода выглянула круглолицая местная женщина:

– Белок разморозился, Стромос.

– Еще не готово, – чуть ли не зарычал на нее повар с уродливым прикусом.

– Это заключенные, приятель. Ты готовишь не для графа.

– К сожалению, – проворчал повар.

Вскоре еду – готовую или нет – разложили по кастрюлям и увезли в коридор.

– Никто больше не ценит хорошую еду, – пробубнил себе под нос Стромос.

Я всем сердцем ему посочувствовал.

Один из служителей толкал к выходу тележку с какой-то лапшой в коричневом соусе, и я схватил его за рукав:

– Давай я отвезу.

– Серьезно? – Он озадаченно посмотрел на меня.

– Да, – улыбнулся я. – У тебя такой усталый вид. А у меня здесь девушка, понимаешь?

– С таким вот разрезом? – Он показал на свой нос, намекая на увечье. – Зачем она тебе?

В его голосе звучало искреннее удивление, как будто он не мог представить, что кому-то по какой-то причине может понадобиться преступница.

– Посмотри на меня. – Я пожал перекошенными плечами, вживаясь в образ горбатого плебея. – И мне не обязательно разглядывать ее лицо, понимаешь?

Я усмехнулся или, скорее, оскалился, а прислужник рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

По правде говоря, я едва не пустился в пляс, когда вышел из кухни и направился следом за вереницей развозчиков по узкому коридору с маленькими круглыми окошками по левую сторону. Зеркальная обшивка потолка скрывала видеокамеры и записывающее оборудование. Наблюдал ли кто-нибудь за нами или нет – это уже другой вопрос. Желание плясать поутихло, когда я задумался над следующим шагом. Я предполагал, что это затянется на месяцы. Мне нужно было только увидеть его, убедиться, что он здесь. Если история Когана правдива – а я готов был держать пари, что бывший наемник не врет, – мне достаточно было только взглянуть.

Как-то раз Гибсон привел меня в учебную комнату старой библиотеки в Обители Дьявола и вызвал из памяти архива голограмму. Словно из ниоткуда в центре пустого темного пространства возникла фигура сьельсина, в сверкающем шелковом одеянии, черно-бело-сапфировых цветов, каждый дюйм которого был покрыт круглыми значками, наезжающими друг на друга и переплетенными между собой. На случай если вы никогда не видели сьельсинов, у каждого из них есть гребень, возвышающийся под углом надо лбом и позади него, как корона. Такой же белый, как их молочно-бледная кожа. Он обрывался сразу за ушными отверстиями, а на затылке росли густые белые волосы.

– У них шесть пальцев! – помнится, сказал я тогда, потянулся к изображению рукой и проткнул его. – Почему они так похожи на нас?